Все зависит от нас - Владислав Конюшевский

– Слушай, тебе не кажется, что все улетели, а мы остались? Во всяком случае, положение точно как в том анекдоте.

– Еще как кажется.

Пучков паснул камушек мне.

– Что нам теперь – пешком идти?

– Куда? Без документов и в этом прикиде, – я подергал себя за кургузый пиджачок, – далеко не уйдем. Ладно, потопали к комполка, ситуацию прояснять.

Подполковник Гуцулов, командир полка транспортной авиации, отнесся к проблеме с пониманием, но по кряхтенью и хмыканью стало понятно – своего водилу с машиной давать не хочет. Зато дал связь, и ситуация прояснилась. Правда не очень… «Виллис» за нами, оказывается, ушел еще затемно и куда-то пропал. Северов, с которым мы в конце концов связались, узнав про это, обещал что-нибудь придумать. Ну пока на базе думают, я выпросил у подполковника машину и сопровождающего для поездки на пляж. На это Гуцулов тут же согласился, тем более было видно, что ему неудобно за свою предыдущую прижимистость.

Хотя человека можно понять. Хамья в армии хватает, и его новенький джип вполне могли подменить на рухлядь, а то и вообще зажать и вернуть только водителя. Где он потом хвосты искать будет? Не спорить же с военной разведкой, тем более те всегда отмажутся. А вот необременительно для себя угодить гостям он был готов, так что через двадцать минут в сопровождении старшего лейтенанта мы уже пылили в сторону побережья. Блин, хоть и нравится Черное море с его запахом йода, чистой теплой водой, галечными пляжами, но в этом году всего третий раз купаться буду. То далеко стоим, то времени нет, то еще какой-нибудь облом приключается… Но в этот раз, пока не накупаемся вволю, фиг нас кто от воды оттащит.

В принципе как задумывали, так и получилось. Наплавались, нанырялись до одури, пользуясь последними жаркими денечками. Где-то через час к нам присоединилась компания каких-то молодых мореманов, под предводительством степенного главстаршины. Запустив своих щеглов резвиться в воду, тот, разок окунувшись, предпочел загар заплывам. Сначала он просто валялся на камушках, а потом, закурив, подошел к нам знакомиться. Слово за слово – разговорились. Интересный оказался мужик. Он до войны в ЭПРОНе работал, а потом, в Балаклавском ВМТ, затонувшие корабли поднимая.

Тут беседа сама собой свернула на «Черного принца» и прочие утопшие сокровища. Богдан Степанович, как представился нам главстаршина, травил о разных интересных находках и вообще о романтике работы водолазам. Рассказчик он был хороший, поэтому слушали с интересом. Только вот когда он рассказывал, как они обследовали старинный корабль, лежавший на глубине семнадцати метров, я спросил:

– А почему в водолазном костюме? Не проще легким водолазам было там все прошерстить? Глубина-то небольшая…

– Легким – это которые на чистом кислороде? Не-е… столько людей им уже потравилось…

– При чем тут чистый кислород? Я про обычные акваланги говорю, которые со сжатым воздухом.

– Какие такие акваланги?

Степаныч удивленно поднял бровь.

– Ну эти… с маской, с баллоном, с ластами…

Я показал, как будто надеваю рюкзак, и с удивлением понял, что главстаршина не врубается, о чем ему говорю.

Ексель-моксель! Это что же получается? Если старый водолаз не слышал про акваланги, то выходит – тех еще в природе нет? Застыв с открытым ртом, пытался вспомнить, когда их вообще изобрели. В пятидесятых годах они точно были. Во всяком случае, в доисторическом фильме тех времен «Последний дюйм» в них плавали вовсю. И изобрел акваланг вроде… да нет, точно – Жак Ив Кусто. Про это по телеку показывали. Там, в старой хронике, молодой, носастый Кусто вместе с напарником плюхались с лодочки в воду именно в аквалангах.

Хм… как же я так протормозил? Почему-то был уверен, что легкие водолазы уже вовсю существуют. Те же немецкие подводные диверсанты, про которых книжку читал еще в детстве, не с ИПами ведь ныряли? Хотя, может, и с ИПами, не помню, да и тогда для меня разницы не было – ИП, акваланг…

А так как Богдан Степанович продолжал глядеть на меня, ожидая объяснений, то пришлось выкручиваться. Соврал ему, что это в Питере, перед самой войной, один парень такую штуку изобрел. Вещь крайне удобная, вот, мол, и думал, что она уже в производство давно пошла. Главстаршина заинтересовался, и я насколько мог объяснил ему в общем-то довольно простое устройство. Хотя сам его, честно говоря, не очень и знал. Там вроде вся фича в редукторах, причем один из них – высокого давления и в легочном автомате. Насколько мог, даже нарисовал общий вид в блокноте, который дал сопровождающий нас старлей.

Степаныч начал было расспрашивать про акваланг дальше, но тут с бугра, где мы оставили машину, посигналили. Прикрыв глаза от солнца, разглядел знакомую морду нашего водителя. Ну наконец-то. Сейчас Витька Пальцев будет звездюлей за опоздание получать. Ведь четыре часа этого паразита где-то носило. Водила, вприпрыжку сбежав с крутого склона, подскочил к нам и козырнул, радостно скалясь в щербатой улыбке:

– Здравия желаю, товарищи командиры!

Оттряхнув песок с плеча, ответил:

– Здравствуй, здравствуй, друг мордастый. Ты что, Палец, вообще забурел? Мы здесь как не пришей к транде рукав болтаемся, людей отвлекаем, – я кивнул на старлея, – а ты шляешься не пойми где. Калымишь, что ли?

– Това-а-арищ капитан, обижаете! Меня ведь почти сразу за Козлищами обстреляли. Хорошо, стекло откинуто было – не раскоцали. А задний баллон пробили. На спущенном еле ушел. А ведь почти новый баллон был. Жалко. Теперь только на выброс. Я его пожевал весь, пока от фрицев драпал. И запаску тоже продырявили. Вот пока колесо латал, время и прошло….

Взмахом руки прервал Витькину трескотню:

– Стоп. Ты доложил, что тебя обстреляли? И почему думаешь, что это немцы были?

– Так точно, доложил! И на карте место показал. Я как до танкистов из хозяйства Рогова доехал, так сразу и доложил. Только потом колесо менять начал. А ведь почти новая покрышка была….

– Хватит тебе про резину стонать! Сам-то цел?

– Да что мне будет? Вот машина…

– Отставить про машину! Ты скажи, почему нападавших немцами посчитал? Команды на немецком слышал или ругательства? Может, форму видел?

Вопрос этот меня интересовал не праздно. Одно дело, если это боевики УПА, другое – если гитлеровцы. Простые окруженцы машину бы обстреливать не стали. Им по-тихому до своих дойти – уже счастье. Обстреливать могли или националисты, которые уже растворились среди мирного населения, или диверсионная группа. А диверсанты – это серьезно. Захватив одиночную машину и став мобильными, да еще воспользовавшись неразберихой наступления, они могут хороших делов наворотить…

– Не… форму не видел. А ругательства… – Витька наморщил лоб. – Точно! Слышал! Один, когда я газанул, крикнул – пся крев!

Палец удивленно посмотрел на меня и, разведя руки, добавил:

– Выходит – это мельниковцы были?