Мир совкового периода. Четвертая масть - Игорь Черемис

её спрашивать не стоит... Потому что формально ничего этого не было, ваш знакомый ошибся или не так понял некую информацию, которая к нему не должна была попасть... как-то так. Поэтому извините, но мне нужно позвонить...

– А если я запрещу?

– Я выйду на улицу и дойду до ближайшего таксофона. Это действительно серьезно... – я говорил с внутренним убеждением человека, который ни в чем не виноват – и увидел, что одержал безоговорочную победу. – Так я могу воспользоваться телефоном?

Александр Васильевич отвернулся и просто махнул рукой.

Я уже двинулся к выходу, но остановился, повернулся к нему и сказал:

– Хотя нет, я всё-таки выйду. Елизавета Петровна не знает о той истории, она уже на даче была... желательно, думаю, чтобы так и оставалось.

И двинулся дальше, не дожидаясь возможного ответа.

***

В коридоре меня ожидала Алла. Она налетела, не дав мне закрыть дверь и, кажется, просто не заметила этого – обняла, прижалась и громких шепотом спросила:

– Ну как?

– Нормально, – ответил я и обнял её в ответ.

Нас было хорошо видно из большой комнаты, но мне на это было наплевать. Про отношения с Аллой я рассказал почти всё, да и её отец был умным человеком – и, наверное, сам понял остальное. Вряд ли наши с его дочерью объятья как-то удивят взрослого человека, повидавшего в этой жизни всякое.

– Он знает про наш арест, – прошептал я Алле на ухо – и тут же прижал её к себе, чтобы она не рванулась разбираться с собственным отцом. – Всё нормально, я отбился... пока. Сейчас схожу, позвоню Валентину... Хочешь со мной?

Алла подняла на меня взгляд – в её глаза стояли слезы. Она попыталась что-то сказать, но быстро сдалась – и лишь молча кивнула. Я отпустил её, из прихожей крикнул бабушке, что скоро вернемся, только машину в гараж вернем – и мы с Аллой вышли на улицу.

– Ты меня специально держал? – хмуро спросила она.

– Почти... – пробормотал я и огляделся.

«Победу» по приезду я бросил прямо у подъезда, на небольшом пятачке, где стоял старый «Москвич-412». Сейчас на этой площадке крутился какой-то мелкий пацан – «Москвич» его не интересовал, а вот к «Победе» он явно присматривался. Пришлось шугануть.

Я сел внутрь, завел двигатель и подождал, пока Алла не устроится на соседнем кресле.

– Мне не очень нравится эта история, – честно сказал я. – Какой-то знакомый счел нужным рассказать твоему отцу о том, как мы с тобой чудесно провели время... Как говорил Винни-Пух, это «жжж» неспроста.

Алла всё-таки улыбнулась.

– И что делать? – спросила она.

– Да я уже почти всё сделал. Сослался на подписку, намекнул на то, что такие знания просто так не даются... и пообещал сообщить кому следует. Думаю, твой отец уже и не рад, что поддался на провокацию. Похоже, он и в Москву срочно прилетел только из-за этого, а не чтобы повидаться с семьей. Но одно другому не мешает...

– Ох, папуля всегда был слегка резковатым, – сокрушенно сказала Алла. – Ему всё нужно срочно, сейчас... позвонил бы, спросил.

– И что бы мы ответили? – грустно откликнулся я. – Для меня этот его интерес стал полной неожиданностью... я, кстати, почти и забыл о тех двух днях – сессия, ты, машина... ещё и комсомольцы с их добровольно-принудительным трудом на общее благо.

Алла снова неловко улыбнулась.

– Я тоже... почти забыла. И что будем делать дальше?