Король мошенников - Стивен Дж. Кеннел

– Ладно, я согласен, – сказал судья. – Суду тоже хотелось бы начать. И здесь у нас возникает еще один процедурный вопрос. Как только будет утвержден последний член жюри присяжных, вступает в силу закон о подсудности.

Это была проблема, о которой Виктория не переставала думать все утро. При рассмотрении уголовных дел существует следующее правило: после утверждения полного состава жюри присяжных тут же вступает в силу закон, согласно которому нельзя кого-либо предавать суду дважды за одно и то же преступление. Это означало, что, если к тому времени, когда будет выбран последний член жюри присяжных, обвинение не выстроит свою линию, Джо Рина может успокоиться. Он никогда больше не будет привлечен к ответственности за данное преступление, даже если позднее обнаружатся пропавшие Фрэнк Лемей и Кэрол Сесник, готовые свидетельствовать по делу об избиении. Виктория знала, что во что бы то ни стало нужно уговорить судью Гоулдстона предоставить ей отсрочку раньше, чем будет выбран последний член жюри присяжных. Другого выхода нет. Она знала, что сильно рискует, но попытаться стоило.

– Ваша честь, – медленно начала Виктория, – пожалуйста, вначале дайте нам отсрочку. Членов жюри присяжных, тех, кого мы уже выбрали, можно отправить на две недели по домам, а потом снова собрать. Потому что, как только начнет действовать закон о двойной подсудности, никакого жюри вообще не потребуется. Дело придется закрыть.

– Сколько можно тянуть время? – проворчал Джерри. – По этому показателю вы, наверное, занимаете второе место после видеоигр. Поимейте совесть! Уже три месяца, как мы находимся в стадии подготовки к судебному разбирательству. Ваша честь, обвинение умышленно затягивает дело. Так не пойдет. Все это время мой клиент был вынужден сносить нападки в средствах массовой информации, а наш окружной прокурор чуть ли не каждую неделю в вечерних «Новостях» проходится по его адресу. Единственное преступление моего клиента состоит в том, что он родился с итальянской фамилией. С этим пора кончать. Мы хотим сегодня же иметь полный состав жюри. Если в деле имеется хотя бы крупица доказательств, в чем я сомневаюсь, то мы бы хотели начать судебное разбирательство.

Судья Гоулдстон размышлял, вычисляя вероятность отмены решения апелляционным судом. Стоящие в углу кабинета старинные часы тикали, отсчитывая секунды. Наконец Марри Гоулдстон откашлялся.

– Мисс Харт, я понял вашу проблему, но нам нужно начинать. Мистер Рина обвиняется в попытке убийства. Если вы хотите предъявить ему еще обвинение в похищении или убийстве первой степени в отношении Кэрол Сесник и двух полицейских, я приму это к рассмотрению позднее.

– Пока я этого доказать не могу. Полиция только начала расследование.

– В таком случае извините. Сегодня мы продолжим выбор членов жюри присяжных, а по окончании я предоставлю вам отсрочку на семьдесят два часа для подготовки материалов дела. Если в указанный срок они представлены не будут, мне придется принять к рассмотрению ходатайство о прекращении дела.

Пока судья произносил эти слова, Виктория внимательно наблюдала за Джо Рина, пытаясь оценить его реакцию. Он был неколебим как скала. И уж разумеется, никакой радости на его красивом лице не отразилось. Напротив, он смотрел на судью с легкой печалью, как если бы его действительно заботила пропажа свидетельницы.

«Он хорошо держится, – подумала Виктория. – И вообще я, кажется, основательно села в лужу».

Деревья рядом со зданием суда штата шелестели листвой. Ярко светило апрельское солнце, хотя день выдался довольно прохладный.

Две минуты назад пискнул пейджер. Виктория посмотрела на маленький дисплей и увидела знакомое «911-GG», что означало: «Быстро возвращайтесь в офис. Гил Грин». Она знала, что, должно быть, ему уже сообщили о решении судьи Гоулдстона и он собирается закатить по этому поводу одну из своих тихих истерик. Виктория уже подошла к «ниссану», вставила ключ в замок, но, почувствовав запах мятного одеколона, резко повернулась. Сзади стоял Джо Рина. Это ее даже немного испугало. Как он ухитрился подойти так близко, что она не заметила? Они были почти одного роста, и Виктория смотрела прямо в его бездонные глаза.

– Ты из кожи лезла вон, сделала все возможное и невозможное, но я на тебя не в обиде, – мягко произнес он, как будто они были не жестокими врагами, а близкими друзьями.

– Что значит «не в обиде»? Ты, может быть, и нет, а вот я в обиде. И очень большой. Поэтому пошел отсюда прочь, ты, убийца.

Он ласково улыбнулся.

– Сейчас уйду, только скажу, что я обо всем этом думаю. Мне хочется, чтобы ты знала: это твоя вина, что пропала она и двое копов. Это ты их потеряла.

– Неужели? Ты что, Джо, все-таки решил признаться, что имеешь к этому отношение?

Он улыбнулся и помолчал. Его густые черные волосы чуть шевелил ветерок.

– Это как посмотреть. Вот, предположим, ты приходишь на концерт. Так ведь качество музыки нередко зависит от того, какой ты купила билет, то есть на каком месте в зале ты сидишь. Верно? Вот так и со всякими признаниями.

– Пошел ты… – Виктория ненавидела его сейчас настолько остро, что едва могла сдерживаться. Подумать только, этот негодяй убил троих близких ей людей и теперь стоит здесь улыбается и треплет языком, изображая из себя музыкального критика!

– Мисс Харт, прошу вас, успокойтесь и перестаньте употреблять нецензурные выражения. Не надо уподобляться людям, которые умеют выражать чувства не иначе, как в сквернословии.

– Ай-ай! Какая скромность. Прекрати пудрить мне мозги, придурок. Ты как был дерьмом, так им и останешься, даже если будешь правильно строить фразы и употреблять приличные слова. Ты такой же торговец продовольственными товарами, как я балерина. Убийца, вот ты кто. Понял? А теперь оставь меня в покое.

– Это твоя ошибка, Виктория. «Трентонская башня» была выбрана крайне неудачно. Если бы ты поместила ее в «Берлингтон-Плейс», всего в двух кварталах оттуда, на верхнем этаже, то можно было бы запереть двери лифта. Можно было бы контролировать вход и выход. Там у них сидит охрана с телевизионными мониторами. Я это знаю, мне приходилось прятать в этом здании несколько человек. Может быть, в следующий раз ты выберешь его.

– Значит, ты все-таки раскололся.

– А хотя бы и так. И что ты будешь с этим делать? Понесешь в суд? Кто там будет слушать твои необоснованные обвинения?

– А ты действительно гигант, – призналась она, горя ненавистью.

– Ты тоже, Виктория. Извини, но, видимо, так получилось, что теперь тебе придется наконец отстать от меня до следующего душещипательного приключения. – Он снова ласково улыбнулся, затем развернулся и, грациозно ступая на цыпочках, направился к своему автомобилю, где его ждал за рулем Тексако Филлипс.

– Я еще с тобой не закончила! – крикнула она ему вслед.

Он повернулся и с улыбкой посмотрел на нее. Безукоризненно белые зубы сверкнули на солнце.

– Да, не закончила. И если бы я был азартным игроком, то обязательно съездил бы в букмекерскую контору и поставил на то, что ты больше никогда не увидишь свою свидетельницу. Так что не советую тратить время на ее поиски. Хотелось бы закончить наш разговор традиционной фразой: «Увидимся в суде», но боюсь, этого тоже не случится.