Самир - Анастасия Шерр

Я никогда не забуду те дни, когда он вытаскивал меня из ада. И что бы ни случилось, в моём сердце всегда будет жить тот Самир, который протянул мне руку помощи и выдернул из страшного кошмара.

Пять лет назад:

— Ну, давай, милая, скажи мне, куда тебя ещё трахнуть? — приторно-гадкий голос прорывался в моё подсознание, заставляя проснуться. А я не хочу просыпаться. Потому что во сне моё спасение. Наяву же — ад. Страшное, жуткое чистилище.

— Прошу… Не надо… Умоляю, — из горла вырывается лишь невнятный хрип, потому что он душит меня. Проклятый ублюдок, что ломает моё тело, а с ним и дух уже пятый день. Странно… Я проваливаюсь в беспамятство, отключаюсь от реальности, пока меня снова не приведут в чувство, но чётко определяю время суток и количество нескончаемых часов издевательств.

— Моя маленькая сууукааа, — тянет противно, мерзко. Мне хочется разодрать ему рожу, но руки стянуты наручниками так сильно, что холодная сталь врезается в мясо. Я хочу плакать, но слёз больше нет. Они иссякли. Высохли, как и моя душа. — Давай, раздвигай свои ноги, тварь, — и делает это сам. Силой. Грубо, больно. Стыда, правда, уже не ощущаю. Этот порог я переступила дня три назад.

Он наваливается на меня своей воняющей потом тушей, и в промежность врезается его толстый член. Я кричу из последних сил, впиваюсь ногтями в мерзкую харю, но один сильный удар мгновенно выбивает из меня волю к сопротивлению. Чувствую, как из носа льётся что-то тёплое, а перед глазами прыгают черные точки.

Он трахает меня, как озверелый, пыхтит и кряхтит, а с его противной морды на моё лицо капает пот. Он въедается в свежие раны и неимоверно жжет. Похлеще кислоты. К горлу подкатывает тошнотворный ком, и меня рвёт прямо на него.

— Ах ты ж, сучара! — бьёт наотмашь, но трахать прекращает, и это уже облегчение.

Потом я слышу несколько выстрелов, кто-то кричит, будто его пытают, и мне радостно от этого. Не знаю, кто те люди, что калечат моих мучителей, не знаю, оставят ли меня в живых. Но мне уже наплевать. Жизнь никогда не станет прежней. Даже если останусь в живых — солнечной девочки Светы больше не будет. Она умерла в адских муках под одним из мучителей.

Голоса приближаются и замолкают. С трудом разлепив опухшие веки, пытаюсь сфокусировать взгляд. Какие-то мужчины. Почти все бородатые, огромные. Кавказцы. А потом я отрубаюсь и прихожу в себя уже на следующий день в больничной палате.

Палата не из дешевых, да и сама клиника, похоже, платная. Я оглядываюсь по сторонам в надежде увидеть того, кто меня сюда привёз, но вижу лишь медсестру. Она склоняется ко мне, что-то говорит, а я беззвучно вою, сотрясаюсь от немых рыданий.

Меня обкалывают какими-то седативными препаратами, и становится легче. То есть, внутри всё также выжжено и пусто, но я не ощущаю боли. Так легче. Так проще. Так хорошо.

На следующий день в палату вошёл мужчина. Он присел на стул и долго смотрел на меня, сложив руки в замок.

— Что ты видела там? — спросил, наконец, спустя время, и я испуганно замотала головой.

— Ничего не видела. Прошу вас, не убивайте… — жить всё-таки хотелось. Хотя бы попытаться.

На самом деле в моей памяти навеки отпечатались стены в брызгах крови и зияющая дыра во лбу главного мучителя. Но я бы никогда и ни за что не рассказала бы об этом. Никому.

— Помощь нужна?

Я кивнула, не особо разбирая его скупые фразы. И он ушёл. Моё лечение продолжилось, и через месяц я вышла из стен больницы. Меня встречал всё тот же мужчина. Марат Хаджиев.

Я не знаю, почему он помог мне. Понятия не имею, с чего вдруг такой как он вдруг проникся ко мне сочувствием. Но я буду благодарна ему всю жизнь за то, что познакомил меня с Самиром. А последний дал вторую жизнь.

Он знал, что со мной произошло. Не мог не знать. Он помог выбраться из сплошного кошмара, преследующего меня днём и ночью. Он вдохнул в меня жизнь и заставил запереть весь тот ужас под замок. Спрятать его за кирпичную стену и там похоронить на веки вечные.

Именно с Самиром я обрела покой и счастье.

***

Ему мало Светланы. Раньше она одна могла погасить в нём этот огонь. Сейчас же он не мог насытиться. Не мог усмирить демонов, рвущихся наружу, когда рядом находилась Настя. Её скромные улыбки, робкие взгляды… Как они сводили с ума. Как хотелось ворваться членом в её красивый нежный рот и долбиться, пока не схлынет сумасшествие. Ему нужно больше, чем невинные прикосновения и ласковые поцелуи. Намного больше.

Светлана старалась подарить ему наслаждение. И раньше ей удавалось. Но не сегодня. Сегодня он всё время возвращался мыслями к своей юной красавице-жене и дурел ещё сильнее.

— Уже уходишь? — Света поставила перед ним чашку с кофе. — Я думала, мы поужинаем вместе…

— Я не голоден. Устал. Хочу отдохнуть. Завтра приеду.

Девушка кивнула, прижалась губами к его губам.

— Я буду скучать.

— Всё, мне пора, — резко поднялся, даже не прикоснувшись к кофе.

Хотелось увидеть Настю. И действительно отдохнуть. Похоже, он переутомился.

Жена встречала его у порога, и эта её привычка уже стала необходимостью. Вручив ей букет цветов, притянул к себе.

— Такая нарядная. Куда это ты собралась, а?

Она зарделась, кокетливо повела плечом.

— Это для тебя. Я приготовила ужин. Ты голоден?

— Я зверски голоден, — рыкнул ей в шею, прихватывая зубами нежную кожу. — Так бы и съел тебя!

Настя захихикала, обвила его руками.

— Я скучала. Очень. Ну что это за медовый месяц такой? Ты целыми днями на работе.

Вздохнув, легко отстранил её, сбросил с себя пальто.

— Я сам не в восторге, малышка. Но сейчас такое время. Много работы. Потерпи немного. К новому году обещаю всё разгрести.

Она забрала одежду из его рук, понимающе улыбнулась.

— Не оправдывайся, я всё понимаю. Просто не хватает тебя… Кстати, я завтра выхожу на учёбу, ты не забыл?

Самир улыбнулся.

— Как скажешь, моя умная жена. Лишь бы ты была счастлива.

— Ну, рассказывай! — Маша подпёрла рукой щеку и приготовилась слушать.

— Да что рассказывать? Медовый месяц у меня был, — протянула смущённо.

— Да ты что-о-о? Ну? И? — похоже, подружку не устраивал короткий ответ. Мария всегда делает всё с размахом и того же требует от других.

— Ну что «и»? Ничего особенного…

— Настя! — она предупреждающе выставила вилку вперёд, и на нас заоглядывались другие посетители кафе.

— Ну ладно! Ладно! Он хороший, — я улыбнулась, до сих пор ощущая на своих губах утренний поцелуй. Приятный, мужественный, с горчинкой кофе и его личным запахом. Сумасшедший коктейль.