Ветер и Сталь - Алексей Бессонов

Дверь с грохотом распахнулась. Первым вломился мой любезный шеф. Следом за ним вошел Доридоттир в мантии и с коротким мечом на бедре. Рядом с россианином стоял высокий седой мужчина с суровым лицом, облаченный в кожаный комбез.

– Ага, – с видом эксперта покачал головой Детеринг. – Ага.

Больше он ничего не сказал, зато Доридоттир холодным скрипучим голосом произнес, обращаясь к своему спутнику:

– Если это повторится, Искау, я сам приду на помощь своему лейтенанту. Вы меня поняли?

– Эти негодяи давно затевают драки, – кивнул седой.

– Больше не будут, – хмыкнул Детеринг.

Доридоттир величественно взмахнул ослепительно алой тканью мантии, отчего золотые руны заструились по ее поверхности словно живые, криво улыбнулся мне на прощание, и комиссия по расследованию несчастного случая удалилась. Когда кожаная спина местного представителя команчей исчезла за дверью, в помещении появились несколько мрачных типов. Удивленно цокая языками и бросая на меня полные изумления взгляды, они суетливо уволокли покойников, и я наконец смог сосредоточиться на сигарете и мыслях о грядущем.

Однако стоило мне расслабиться, как под дверью послышались слабые всхлипывающие звуки. Я выругался и попытался вспомнить, что мне известно о здешних животных – малоприятных спутниках человека типа земных крыс. Оказалось, ничего. У меня, однако, не имелось ни малейшего желания заиметь соседом какого-нибудь дракончика, который будет всю дорогу скрипеть и всхлипывать у меня под кроватью. Меня мало волнует, что он с утра ничего не ел – не люблю, когда меня кусают за пятки.

Поэтому, горько жалуясь на беспокойную судьбу, я вытащил из ножен свой здоровенный рейнджерский тесак и с максимальной осторожностью приоткрыл дверь.

Под дверью, сидя на корточках, тихо плакала тоненькая рыжеволосая девочка. Я вздохнул и опустил искривленный клинок.

– Иди ко мне…

Она прижалась ко мне всем телом, пряча лицо в моих волосах. Я втащил ее вовнутрь, запер дверь и не без труда оторвал от себя.

В кувшине еще оставалось вино. Допив бокал, она приблизилась ко мне, с игривой грацией присела на подлокотник кресла, изящным жестом отбросила назад свои кудри и поцеловала меня в губы. Потом чуть отстранилась, склонив голову набок, и вопросительно глянула на меня.

Я усмехнулся. Встав на ноги, легким рывком поднял ее на плечо и понес в спальные апартаменты. Лежа на моем костлявом плече, она счастливо смеялась.

Едва я положил ее поверх мехового покрывала на свое огромное ложе, как девчонка притянула меня к себе, обрушила на кровать рядом с собой и впилась в мои губы. Потом с воркующим смешком приподнялась, стащила с себя шерстяной свитер и плотные чулки…

Мои сомнения насчет времени вылета разрешились просто: в шесть утра нас разбудил высокий, тощий как жердь юноша. Мы молниеносно оделись и вышли вслед за ним. По пути я расстегнул узкий набедренный карман и протянул Тин пару пакетиков питательного желе из боевого рациона. После совершенно фантастической ночи я чувствовал себя легко, как воздушный шарик, а девчонка имела счастливый и умиротворенный вид. Кто, однако, мог бы подумать, что это невинное создание окажется искушенной и ненасытной фурией, полной огня и вполне зрелой нежности?

Когда мы миновали наконец тысячу и один коридор и выбрались наружу, я поспешно напялил перчатки и плотно защелкнул их замки – морозец был весьма ощутим. Шлем я надевать не стал, так как моя густая грива защищала голову вполне успешно.

Шваброподобный джентльмен с задумчивым видом погрузил нас в небольшой колесный вездеход и взялся за румпель (а иначе и не скажешь – система управления здесь принята такая, что с трезвых глаз и не разберешься). Раздраженно залаял тепловой моторчик, и наш возок понесся вперед по раскатанному грязному снегу дороги, петляя между башен замка. После пяти минут езды, которая напомнила мне скачки на диком мустанге, мы выскочили на летное поле. На взлетной полосе уже стоял самолет – к нему мы и направились.

Это было поистине циклопическое сооружение – тяжелый бомбовоз либенского производства. Этой модели было лет десять, и размерами она превышала наш «TR-160». Шесть громадных моторов с пропеллерами на огромных широченных крыльях пока молчали. Вытянутый сигарообразный фюзеляж был выкрашен в коричневый цвет и лишен каких-либо эмблем. Внешне аппарат напоминал земные модели XX века, но имел и отличия. Могучие винты смотрели не вперед, а назад. Фюзеляж был плотно утыкан орудийными гондолами, из которых хищно щурились стволы легких автоматических пушек.

Вездеход подлетел к одной из опор могучего колесного шасси, рядом с которой стояли двое мужчин в комбинезонах. Один был молод и рыжеволос, телосложением напоминая хрупкого юношу, лишь лицо выдавало истинный возраст. Второй являл собой почти явную противоположность – невысокий, но широкоплечий, с густой гривой пепельно-cедых волос, обрамлявших изрезанное морщинами худое лицо аристократа.

Мы вылезли наружу. Коренастый крепыш, приблизившись на два шага, с уважением оглядел мою громоздкую из-за снаряжения фигуру, скользнул взглядом по девушке и хрипло произнес:

– Я командир Леак.

– Офицер Королев, – ответил я. – Это Тин Рикарда оф Схо-Роуер.

Тин улыбнулась и прикоснулась правой рукой к губам. Командир повторил ее жест и чуть посторонился, приглашающе указав рукой на легкую лестницу, ведущую к овальному люку в борту бомбовоза.

Взобравшись наверх, я пробрался по тесному коридору в просторную ходовую рубку. В одном из четырех кресел сидел смугловатый тип, внешностью напоминавший либенца. Он внимательно осмотрел меня, но не промолвил ни слова и безразлично отвернулся.

Пока я разглядывал панель, утыканную кучей примитивных приборов, в рубку вошли Тин и Леак. Рыжий отправился вниз, в кабину бомбардира. Леак скользнул в левое кресло, заняв место у громоздкого пулемета, а мы с Тин уселись по обеим сторонам от пилота.

Я отказался от предложенного мне шлема с наушниками бортовой связи, надев свой собственный. Сориентировав частоту, я и так услышу все, что мне нужно. Но в своем я еще и увижу массу интересных вещей, недоступных невооруженному глазу.

По команде Леака пилот запустил моторы. Морозный воздух разорвал мощный рык, брызнули фонтаны снежной пыли… пилот тронул рукоятку совмещенного газа, и белая равнина рванулась нам навстречу. Разгонялись мы долго и тяжело, потом грохот моторов достиг апогея, пилот крутнул странное выпуклое колесо, которое он держал в руках, и мы с трудом оторвались от земли. Вероятно, груженый бомбер взлетал бы еще более судорожней.

Моторы заревели более ровно. Огромная машина шла на юг на высоте около двух тысяч метров. Я толком не знал, что именно я должен увидеть, но был готов вобрать в себя максимум информации. Пока же под нами проплывала лесистая заснеженная равнина. Было как-то странно лететь на этом сундуке с такой низкой скоростью, наблюдая, как заснеженные деревья лениво уползают назад. Я привык, что картина на обзорном экране мельтешит с головокружительной быстротой, и поэтому чувствовал себя неуютно.