Время перемен - Сара Груэн

Наконец добираюсь до карантинной конюшни и на трясущихся ногах захожу внутрь.

Мэйзи в конюшне одна, хотя остальные денники готовы к приему лошадей, которых в этот момент Дэн, возможно, гонит к своей ферме. Мэйзи занимает помещение для жеребых кобыл, состоящее из двух обычных денников, между которыми убрали перегородку. Мэйзи – кобыла черно-белой масти породы першерон с мохнатыми ногами и бакенбардами, обрамляющими крупную костистую морду. Она уже обжилась на ферме, но новая семья проявила некоторую нервозность по поводу ее беременности и предстоящих родов на их территории, и потому пришлось перевести Мэйзи в карантинную конюшню.

Заглядываю в денник и вижу повернутый ко мне черно-белый круп и необъятных размеров брюхо. Хвост кобылы обмотан, чтобы не мешал при родах, а на полу вместо опилок постелена солома, так как опилки могут попасть в нежные ноздри жеребенка.

Мэйзи делает вид, что не замечает моего прихода, а сама настороженно поводит ушами и прижимает их к голове. Вместо приветствия она отставляет правую заднюю ногу так, чтобы помешать мне войти.

Делать нечего, я открываю дверь и приседаю, чтобы проверить корзину с медицинскими принадлежностями для родов, которая стоит рядом с денником. Однако в этой позе пребываю недолго, так как, не удержавшись, падаю на пол. К уже имеющимся травмам добавляется ушибленный копчик и вывихнутое запястье. Я-то решила, что сумею присесть на одной здоровой ноге, но, видимо, переоценила свои возможности. Отсутствие тренировок рано или поздно дает о себе знать.

Как бы там ни было, очнулась я уже на полу рядом с медицинским комплектом, который представляет собой синюю пластиковую корзину для белья, накрытую сложенной простыней. Чего только нет в этой корзине: короткие и длинные перчатки, тюбик кровоостанавливающей пасты, йод, дезинфицирующее средство, куча пушистых полотенец и полотняных мешочков, хирургические ножницы, которые придется стерилизовать, так как они находятся в застегнутом на молнию пакете для заморозки. А еще фонарик, длинная спринцовка, зажимы, пакеты для мусора, термометр, стетоскоп, шприцы с иглами для подкожных инъекций, межзубная нить и сотовый телефон. Я по очереди извлекаю из корзины все предметы, стараясь их запомнить. Добравшись до дна, складываю все обратно в корзину и с трудом поднимаюсь на ноги: ушибленная нога напоминает о себе. Мэйзи по-прежнему стоит, повернувшись задом к двери. Я с тоской рассматриваю обмотанный хвост. Хоть бы догадалась убрать его в сторонку, а то ничего не рассмотреть. Однако кобыла и не думает облегчить мне участь. Я оглядываю пустой проход. А что, если завтра меня найдут здесь с разбитой головой?

Перепачканной рукой отбрасываю с лица грязные волосы и осторожно отодвигаю щеколду. Мэйзи тут же открывает глаза, переваливается всей тяжестью на другую сторону, оставляя свободной одну заднюю ногу, чтобы лягнуть, если мои действия придутся не по нраву.

Я стою на месте и прищелкиваю языком:

– Ну же, девочка, подвинься, дай пройти!

Кобыла не внемлет моим мольбам и не двигается с места. Слегка приоткрываю дверь, протягиваю руку и подталкиваю Мэйзи. Она недовольно прижимает уши, и я ретируюсь.

Беспомощно оглядываюсь по сторонам и, смирившись с судьбой, открываю дверь и проскальзываю внутрь мимо грозящего размозжить голову копыта.

Мэйзи тяжело вздыхает, будто хочет сказать: «Ну ладно, так и быть! Делай, что положено, и оставь меня в покое!» И тут я вспоминаю последние дни своей беременности и невольно проникаюсь искренним сочувствием к бедняжке Мэйзи.

Подхожу к кобыле спереди, чтобы она могла со мной лучше познакомиться. Не хочу уподобляться грубияну врачу, что зашел ко мне в предродовую палату и сразу погрузил руку во влагалище по самый локоть. И только тогда соизволил назвать свое имя, и то лишь после недвусмысленного намека, что помимо прочего у меня еще имеется и голова.

Я беру в ладони голову Мэйзи и начинаю ласково увещевать, но кобыла явно не в духе. Она настороженно прижимает уши, а в глазах появляется сердитый блеск.

Ладно, пусть себе брюзжит, в ее положении это простительно. Может, она сейчас хочет превратиться в свою тезку, легкомысленную птичку Мэйзи из детского мультика и подбросить яйцо для высиживания обстоятельному слону Хоторну.

Я пристраиваюсь сбоку и держусь за плечо Мэйзи, опасаясь в очередной раз рухнуть на землю. Заглядываю ей под брюхо: соски набухли, но выделений не наблюдается, и ничего похожего на воск тоже нет. Значит, здесь все в порядке. Потом робко захожу сзади и, преодолевая страх, хватаю обернутый хвост. Возмущение Мэйзи не знает предела, она описывает хвостом круг, пытаясь вырваться. Но я держу крепко. Получается своеобразное соревнование по перетягиванию каната. Наконец кобыла сдается и позволяет отвести хвост в сторону.

Наклоняю голову с намерением оценить ситуацию. Да, половые органы набухли, но ведь Мэйзи должна вот-вот родить. Еще раз осматриваю живот, будто делаю в уме моментальный снимок, и отпускаю хвост. Затем снова захожу спереди и благодарю Мэйзи за то, что проявила любезность и не лягнула.

Поскольку я еще не заслужила прощения за вопиющее нарушение правил приличия и явилась в конюшню, даже не захватив с собой морковки, начинаю униженно молить Мэйзи, чтобы она не вздумала рожать до приезда Дэна. После этого опасливо крадусь мимо грозно поднятого копыта и плетусь по хлюпающей грязи к трейлеру Дэна.

Взбираться по лестнице тяжело, особенно если учесть, что нужно перепрыгивать через прогнившие ступеньки. Открываю настежь дверь с сеткой, и она с грохотом ударяется о наружную стену, да так там и остается. На заплетающихся ногах захожу внутрь, едва не рыдая от счастья, что нахожусь в каком-никаком помещении и в ближайшее время не надо его покидать. И не надо отскабливать грязь от ног и осматривать чьи-то там соски.

Стянув сапоги и носки, оставляю их у входа и прохожу по оранжевому ковру в спальню Дэна, где переодеваюсь в сухие спортивные брюки и футболку. Брюки мне велики и собираются складками, но здесь тепло и сухо, а потому настроение значительно улучшается.

Моя одежда промокла насквозь, и бросать ее в корзину для грязного белья не стоит. Пожалуй, лучше унести в ванную комнату и оставить в раковине. Однако некое подобие тины по краям раковины вызывает определенные опасения. Изучив пол, вижу, что он ничуть не чище, так что выбор у меня небогатый. Да бог с ней, с одеждой, пусть валяется!

Затем я исследую содержимое аптечки в поисках обезболивающих средств. Обнаружив пятно плесени, невольно передергиваюсь. Да, здесь полно всяких лекарств, жаль только, что предназначены они не для людей. Что ж, делать нечего, надо отправляться на поиски спиртного.

И вот я уже топчусь на кухне и с чувством вины разглядываю холодильник. На то имеются веские причины. В прошлом году я устроила здесь пожар, а так как у Дэна своеобразные представления о ремонте, дело ограничилось «легким проветриванием». Потом он все-таки купил подержанную плиту, установил вытяжку и – о чудо! – замазал краской черные стены и потолок. Эту процедуру приходится время от времени повторять, так как грязные жирные полосы проступают через краску. Ну вот как сейчас.