Один-единственный - Барбара Бреттон

— А таких, как вы, миллионы на каждом углу Манхэттена, — Черт бы побрал эту дрожь в голосе! — Почему вы так грубы? Что в конце концов я вам сделала, что вы со мной так обращаетесь?

— Ничего. Просто я ненавижу стоять и смотреть, как люди делают глупости.

— Любить Эрика — не глупость!

— Но это не любовь, принцесса, вам только так кажется.

— Вы не можете ничего знать о том, что мне кажется, а что нет. И вообще я…

Быстрым движением Бронсон вдруг склонился к ней и жадно припал губами к ее губам. В этом поцелуе не было ни капельки нежности, ничего сладкого и романтичного, но пламя его неожиданно оказалось невообразимо жгучим. Изабель не успела даже подумать о том, есть ли у него право на такой поступок. Внутри у нее, отзываясь на жар его губ, всколыхнулось что-то теплое и заставило на миг позабыть обо всем на свете.

Губы Бронсона были жесткими и властными. Он требовал всего, ничего не предлагая взамен, и Изабель, к ее величайшему удивлению, не могла сопротивляться ему.

Если бы не неожиданность этого нападения, гордая принцесса ни за что не позволила бы таких вольностей.

И если бы руки ее не были так надежно упрятаны за спину, она непременно оттолкнула бы его.

И если бы он…

— Это ваш голос я слышу, мистер Бронсон? Нам надо поговорить.

Ощущения от жаркого поцелуя уступили место настоящей панике, как только Изабель услышала отцовские шаги на каменных ступеньках, всего в каких-нибудь тридцати футах от балкона, на которой они стояли с Бронсоном.

— Ну вот, вы поняли, что я имел в виду? — Бронсон отпустил ее так же неожиданно, как и обнял. Изабель поспешно приводила себя в порядок. — Простая похоть, — добавил он с какой-то всезнающей улыбкой. — Вы и сами с трудом отличаете эти ощущения — одно от другого, не правда ли?

— Заткнитесь вы, — прошипела в ответ девушка. — Вот расскажу сейчас отцу, что вы тут вытворяете. Он просто вышвырнет вас с этого балкона.

— Что? Чувствуете себя виноватой, принцесса? А разве Малро…

— Ага, значит, я не ошибся, мистер Бронсон. — Величественная фигура Бертрана появилась на террасе. В своих темно-зеленых плисовых брюках и кофейной замшевой куртке он выглядел скорее каким-то деревенским барином, нежели правителем Перро. Изящная ирландская шапочка, сувенир из последней его поездки в Дублин, красовалась поверх седой шевелюры. — А-а, и Изабель тут. — Он подарил дочери одну из своих самых обаятельных улыбок. — Джулиана не говорила мне, что ты тоже наверху. — С этими словами Бертран приблизился к принцессе, прямо-таки излучая отеческое тепло и заботу. — У тебя щеки горят, дорогая. Тебе не холодно?

— Н-нет. — Изабель с трудом перевела дух, старательно избегая смотреть в глаза Бронсону. — Мы, то есть я, просто… — Голос ее, не дозвучав, рассеялся по ветру, впрочем, как и внимание ее родителя. Изабель впервые в жизни порадовалась, что не может долго вызывать у него интерес к своей персоне.

— Принцесса объясняла мне некоторые новые способы охоты с капканом, — пришел на помощь невозмутимый Бронсон. — Надо сказать, что она самоотверженный учитель.

Отец милостиво улыбнулся:

— Моя дочь все делает с большим энтузиазмом.

— Я заметил.

Нет, Изабель не могла вынести этого! Она подняла глаза на Бронсона, но выражение его лица было так же спокойно, как и голос. Не приходится удивляться его успехам в бизнесе, если он так лихо врет!

— …Точно как моя покойная супруга, — продолжал между тем Бертран. — Настоящий огонь, целая лавина чувств…

Темные брови Бронсона высоко взметнулись, и Изабель затаила дыхание. «Только ничего не говори, — молча молила она американца. — Один вопрос о моей матери, и отца уже не остановить».

Но принц Бертран тряхнул головой раз, потом другой, словно для того, чтобы вернуться к реальности, и наконец обратил все внимание на заокеанского гостя.

— До начала охоты у нас еще есть немного времени, — сказал он, своим неповторимым обаянием вызывая Бронсона на ответную улыбку. — Вы, кажется, хотели поговорить со мной о чем-то важном?

Американец быстро переключился на деловую волну — точно «мазерати» ловко вписался в крутой поворот.

— Да, об очень важном деле, — отозвался он, не выказав при этом ни малейшего подобострастия, с которым большинство мужчин обращалось к владетельному принцу. — Дайте мне час, и я изложу вам суть.

Бертран поморгал и изумленно поглядел на Изабель.

— Прямота и решительность американцев способны смести любые преграды, не так ли?

Изабель сильно прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Вполне, — ответила она через секунду.

— Тогда встретимся в библиотеке, — сказал принц своему гостю.

— Только захвачу свой портфель, — отозвался Бронсон, — и присоединюсь к вам через пять минут.

— Если не возражаете, моя дочь тоже поприсутствует при разговоре.

Изумрудные глаза Бронсона сверкнули озорством, когда он посмотрел в сторону Изабель.

— Что вы! Вовсе не возражаю.

«Эх, мистер Бронсон, мистер Бронсон, вы еще так плохо знаете местные обычаи, — подумала принцесса. — Младшая дочь никогда не присутствует на переговорах с бизнесменами из Америки, какими бы значительными персонами те себя ни мнили».

Бертран снова обратился к Изабель:

— Скажи Джулиане, пусть извинится перед всеми и приходит в библиотеку. Гости как-нибудь и сами развлекут себя в течение часа.

Принцесса с удовольствием отметила разочарование, вспыхнувшее на лице Бронсона.

— Было… очень интересно, — молвила она, проходя мимо него своей самой горделивой и величественной походкой.

— Значит, мы еще вернемся к этому, — бросил только им понятное американец.

— Сомневаюсь, — проворковала Изабель, останавливаясь на верхней ступеньке лестницы, ведущей в сад. Взглянув на Бронсона через плечо, она заметила пятнышко розовой губной помады у левого уголка его рта. Принцесса улыбнулась и, отвернувшись, побежала вниз по каменным ступеням. Интересно, сколько времени он затратит на то, чтобы объяснить происхождение этого маленького пятнышка Грете Ван Арсдален?

Следуя за горничной, женщиной средних лет, по боковой лестнице к своим апартаментам на втором этаже, Дэниел отметил, сколь немилосердно обнажает солнце все изъяны старого замка. Как неумолим яркий дневной свет к каждой самой незаметной морщинке на прекрасном лице женщины, так же беспощадно он подчеркивает трещины на стенах или осыпавшуюся штукатурку зданий. Пока он шел по саду, ему то тут, то там бросались в глаза зияющие в стенах бреши. Освещение в саду осталось неизменным, должно быть, еще со времен Дон Кихота. Приходилось то и дело перепрыгивать через застоявшиеся на садовых дорожках лужи дождевой воды. В помещениях было холодно и сыро; вряд ли эти перекошенные от времени окошки на лестничных площадках в состоянии удержать даже самый ласковый альпийский ветерок, не говоря об осеннем пронизывающем ветре. Дэниел отнюдь не имел склонности к романтическому полету фантазии, но сейчас готов был поклясться, что слышит, как где-то в отдалении позвякивают на сквозняке старинные доспехи.