Дар берегини. Последняя заря - Елизавета Дворецкая

Он махнул рукой и поднялся, прощаясь.

* * *

Когда Свен выезжал с Вячемирова двора, уже вечерело. Четыре всадника – впереди один телохранитель, потом сам воевода, потом еще двое, – проехали между избами на Щекавице, спустились по склону и тронулись к подножию Киевой горы. Пространство между горами почти не было застроено, днем здесь паслись козы, на удобных местах тянулись огородные гряды за плетнями. Склоны кручи частью были заняты избами, частью заросли кустами. У подошвы Киевой горы раскинулся малинник, в котором, как говорили, ягоды было «сила несусветная». В конце лета здесь часто мелькали белые сорочки детей и девушек, искавших ягоды. Ради того малинник оберегали от вырубки и старались зазря не вытаптывать; через него в разных направлениях проходило несколько тропинок. Самая широкая, наезженная тропа рассекала его на две части и поднималась по склону к вершине.

«Впереди засада, – вдруг сообщил голос Уббы. – Не езди напрямую, обогни эти кусты справа».

Свен свистнул, привлекая внимание едущего впереди всех Торберга, и велел:

– Объедем справа. Здесь нечисто может быть. Щиты поднять.

Сам он ездил по городу без боевого снаряжения, но у его телохранителей щиты и шлемы были всегда с собой. Не спрашивая, откуда у воеводы эти подозрения, оружники подняли щиты и тронулись по другой тропе, в обход той части малинника, что лежала справа от срединной тропы. В одной руке держа поводья, другой рукой каждый сжимал сулицу и пристально вглядывался в темнеющие кусты.

Они миновали заросли уже более чем наполовину, когда за плотно сплетенными ветвями послышалась возня, как будто кто-то поспешно продирается через плотные заросли колючих кустов в человеческий рост. Свен успел заметить, как в двух местах кусты трясутся, как вдруг голос Уббы уверенно велел:

«Пригнись!»

Свен повиновался не задумавшись. И тут же ощутил, как над ним пролетела стрела, всколебав прохладный вечерний воздух. Торберг вскрикнул и погнал коня в кусты, где заметил движение. Свен, пригнувшись и прячась за лошадиной головой, выхватил меч и тоже устремился в заросли.

Оттуда вылетели еще две стрелы. Краем глаза Свен успел заметить, как Торберг валится с коня среди кустов, но продолжал скакать вперед, торопясь добраться до стрелков и не дать им прицельно выстрелить снова. Сзади донесся крик Ульвида, но выражавший скорее досаду, чем боль. Бегло оглянувшись на шум, Свен заметил, что лошадь Ульвида бьется на земле, а оружник пытается выбраться из-под упавшего животного.

В это время Свен наконец увидел стрелков – трое, держа луки в руках, пытались скрыться в зарослях. Но если лошадь проходит через кусты почти так же легко, как по траве, то человеку пробраться через малинник, цепляющий на каждом шагу за всю одежду, хлещущий колючими плетьми по лицу и шее, это дается далеко не так просто. На глазах у Свена один запнулся о ветки, споткнулся и упал лицом в кусты. Шатун, третий телохранитель, в это самое время метнул сулицу, собираясь поразить беглеца в спину; останься тот на ногах, она вошла бы между лопаток, но, когда тот упал и повис на кустах, сулица ударила его пониже спины. Раздался вопль.

Оставив упавшего Шатуну, Свен погнался за еще одним. Тот, видя, что лошадь уже в нескольких шагах, а кусты стоят со всех сторон стеной, отбросил лук, сел на землю и закрыл голову руками. Меч Свена свистнул у него над головой – воевода в последний миг сдержал удар, которым мог бы снести беглецу голову, и срезал несколько веток. Спрыгнув с коня, Свен повалил беглеца, сел на него и заломил руки за спину.

Отчаянно продираясь через помятые кусты, по лошадиному следу к нему подбежал запыхавшийся Ульвид. Он слегка хромал, на лице и руках краснели свежие царапины.

– Ты цел? – выдохнул он.

– Да. Вяжи этого. Есть чем?

– На седле… веревка. А пока поясом скручу.

Из зарослей, где скрылся третий стрелок, доносился треск. Свен снова вскочил в седло, но, оглядевшись, увидел только висящий на кусте лук. Не видя смысла в преследовании, он повернул коня и тут же заметил Шатуна: тот выехал ему навстречу, придерживая связанного пленника, переброшенного через круп лошади.

– Взял?

– А куда он денется, в мягкое раненый!

– С Торбергом что?

– Да похоже, что все. Раз ты цел, поедем назад.

Вдвоем Шатун и Ульвид подняли на круп Свенова коня второго пленника, и все тронулись через поломанные кусты обратно к тропе. Сначала им попалась лошадь Ульвида – стрела угодила ей в шею, и тот принялся поспешно снимать сбрую и седло. Потом нашли тело Торберга – он был убит наповал, его лошадь стояла, беспокойно размахивая хвостом, в трех шагах.

К этому времени уже так стемнело, что кусты сделались неразличимы. В небе зажглись крупные, спелые, налитые лунным соком осенние звезды, и было их так густо, что, казалось, и месяц не проберется, не наступив на какую-нибудь.

– Живее, парни! – Свен сам поднял тело Торберга и взгромоздил на осиротевшую лошадь. – Ульв, еще веревка есть? Снимай того беса, который целый, привяжи, пусть сам идет. И двигаем быстрее до дому!

Первый пленный висел на лошади Шатуна раненой задницей кверху, а тот, что благоразумно сдался и уцелел, бежал со связанными руками, привязанный к лошади Свена. На лошади Торберга везли его тело, перекинутое через седло, Ульвид вел ее под уздцы. Благодаря этому двигались не очень быстро и пеший пленник поспевал – иначе худо бы ему пришлось, вынужденному бежать вверх по склону по неровной тропе, освещенной лишь светом звезд.

Киева гора была укреплена частоколом над подрезанными склонами. У ворот укрепления стоял десяток из дружины самого Свена под началом Ольгера. Помня, что воевода уехал на Щекавицу, его ждали, не запирая ворот; на шум движения вышли с факелами, и, едва трое вернувшихся вступили в круг света, раздались удивленные и негодующие крики.

– Как тут внутри – все тихо? – спросил Свен десятского.

Он еще не понял, кто пытался убить его, устроив засаду в малиннике, и хотя на княжеских гридей стрелки никак не походили, новая опасность могла ждать где угодно.

– Ворота запереть, – распорядился он, – я сейчас вам еще десяток на подмогу пришлю.

– Это кто же на вас?.. – Ольгер переводил взгляд с тела убитого на обоих пленных.

– А вот дома буду – погляжу. Скоро буду знать.

До своего двора Свен добрался без новых приключений. На дом его никто не покушался, свободные от дозоров оружники уже было улеглись спать – стемнело, а пора, когда в домах жгут огни, еще не настала, – но он послал Ульвида поднимать всех и приказал вооружаться. Шатуну велел доставить пленных в гридницу и вслед за ним направился сам.

Хлопая плетью по ноге, Свен с нетерпением ждал, когда сможет при свете огня взглянуть на пленных и задать им вопросы. Гораздо раньше, чем настанет утро, он будет все знать – кто посадил лучников в малинник и почему. Только не знал еще, что будет делать, если это все же окажутся люди Ингера… Ему хорошо помнился взгляд Прекрасы, полный ненависти и презрения. «Ты отдала удачу твоего отца сыну рабыни!» – крикнула она Ельге, всего лишь нынче утром, и в голосе ее Свен ясно расслышал убеждение: его она и считает виноватым во всех своих бедах.