Морская ведьма - Сара Хеннинг

И ждем, не издавая ни звука.

Ник смотрит на толпу и снова встречается со мной взглядом. Я еще раз киваю, чтобы друг продолжал – хотя на его щеки вернулся естественный румянец.

– Следующие четыре дня мы будем праздновать. Мы устроим игры, забеги, песни и пиршества в честь нашей богини. Давайте не будем забывать, что все это – ради нее. Нам смешно. Нам весело. Но это торжество имеет одну-единственную причину. И причина эта – Урда.

Толпа громко ахает – Ник отступил от традиционной кальки. Он говорит от сердца. Меня переполняет чувство гордости за друга.

– На этой неделе мы будем делать то же, что делали в прошлом году, – Ник продолжает. Его голос набирает силу. – Мы одаривали хлебом голодных. Мы пели хвалу Урде. Мы наблюдали, как я ношу тяжеленный камень по пляжу.

Тут принц играет бицепсом и ослепительно улыбается – волнение сменилось бравадой. Пара человек в толпе сдавленно смеются. Отчетливо гремит одинокий взрыв хохота тетушки Хансы. Он доносится с дальнего края стола – там сидит старое поколение горожан.

В ответ на лице Ника появляется довольная усмешка. Затем он хмурит лоб. Его голос вновь становится серьезным.

– Да, я в курсе, что попытки щуплого принца прослыть силачом уморительны. Но над этим можно потешаться в любой день. – Он снова ухмыляется. – И не для этого мы собираемся каждый год. Мы делаем это для Урды. Бывали годы, когда она хотела преподать нам урок и напомнить о своем могуществе.

Ник делает паузу. В воздухе висит гнетущая тишина. Даже костер не смеет прерывать ее.

– Мой отец стоял на этом самом месте год назад и произносил ту же речь, что и на протяжении предыдущих тридцати лет. Ту же речь, что произносил его отец на протяжении тридцати лет до этого. И тем не менее нас с вами не минула Засуха. Продолжается она уже третий год. Отступила ли Засуха, когда мы собрались и пели песни Урде, пока наши голоса не охрипли, а пальцы не стерлись о струны гитар? Нет. Отступила ли она, когда я победил вас, слабаков, в беге с камнями? Нет.

В этот раз лишь тетушка Ханса осмеливается усмехнуться. Но никто не обращает на нее внимания. Все взгляды устремлены на кронпринца. Даже король с королевой ловят каждое его слово.

– Запомним же раз и навсегда: несмотря на то что мы устраиваем праздник в честь Урды, она не обязана быть к нам милостивой. Как волны во время прилива и отлива у нашего берега – ее волны, ее берега, – Урда может отнимать так же легко, как и одаривать.

Ник останавливается, устремляя взор своих угольно-черных глаз поверх голов – на волны гавани. Я понимаю: его слова относятся и к Анне. Урда решила забрать ее себе, а море исполнило волю богини.

– Давайте же будем в течение этой недели воспевать Урду. Но не просто прославлять ее имя, а искренне чествовать ее. Урда наша королева – прости меня, матушка. Она земля, что приносит нам урожай. Она море, что дарует нам пищу к ужину и товар для торговли. Урда больше, чем богиня. Она и есть мы. Хаунештад. Все его жители. Без нее мы ничто. Колдовством ее не проведешь. Словами Урду не обманешь. Ее воля непоколебима. Урда – королева, а мы всего лишь ее подданные.

Ник прерывает свою речь. Взгляд поверх толпы направлен на волны. Он стоит прямо, высоко подняв голову, – настоящий правитель.

Потрясенные оригинальностью и искренностью оратора, хаунештадцы не сразу улавливают окончание речи. Я поднимаюсь на ноги, начинаю аплодировать и кричать «ура!». Ник смотрит на меня. Прежде чем мне закрывают обзор, я замечаю выражение облегчения на его лице. Все до одного вскакивают, гудят, свистят и самозабвенно хлопают в ладоши. И мне начинает казаться, будто Ник очень далеко от меня.

Потом к нему невозможно подойти.

Все хотят пожать Нику руку. Сказать ему, что были поражены глубиной его мысли. Что кронпринц держался крайне уверенно. Что голос его звучал очень величественно. Что они до сих пор находятся под впечатлением.

Ника захлестнула волна восхищения.

Я стою на песке и жду, выплывет ли он. Но напрасно. Группа подданных подхватила Ника и унесла на всю ночь. Все, кто остался на берегу, тоже постепенно исчезают, чтобы присоединиться к торжеству. Люди сначала всей толпой хлынули к выходу, создавая затор, но потом друг за другом утекли с пляжа. Остались лишь я, горстка догорающих угольков и парочка несчастных, которые в море бесплатного пива утратили бдительность и теперь почивали на мягком песке.

Он станет королем, Эви.

Мне хочется рассмеяться над своей глупостью. Она позволяла думать, будто кронпринц всегда будет рядом. Конечно же, скоро все изменится.

Свет луны настолько яркий, что мне прекрасно видно уходящую вдаль полоску пляжа. Слишком яркий для моего мрачного настроения. Но, может, мне станет легче, если я пройдусь. Проветрю голову. В конце концов, я должна радоваться за него.

Сначала я направляюсь на пристань, осторожно ступая по ветхому деревянному настилу. Громадные и маленькие корабли бьются о причал, безвольно качаясь на волнах.

Как и полагается, королевская пристань самая большая в гавани. Здесь хватает места и огромному пароходу монарха, и судну моего отца, и еще дюжине королевских кораблей, лодок, шхун и шлюпок. В конце пирса, где обычно пришвартован пароход, есть свободное место.

Я смотрю на этот просвет. Во второй раз за ночь во мне рождается надежда, что его лодка покажется среди спокойных волн. Появится из неоткуда с Икером на борту. Парень смеется, а глаза его сияют. Не успев поставить лодку на якорь, моряк спрыгнул бы с носа на пирс, не в силах больше выносить разлуку со мной. Он бы прижал меня к себе, обнял и поцеловал.

Я моргаю. Видение испаряется.

Место так же пустует.

На горизонте не видно ни одного корабля.

Я покидаю причал, разворачиваясь спиной к морю. К водам, которые забрали Анну. Всей душой и сердцем я желаю лишь одного – чтобы она могла вернуться. Я хочу, чтобы у меня снова появилась подруга. Чтобы мне не нужно было рассчитывать на друзей-мальчишек, с которыми изначально не стоило общаться, – ведь рано или поздно долг потребует, и они забудут, кто я такая. И покинут меня навсегда. С другой стороны, Анна тоже была знатного происхождения. Может быть, она бы тоже меня бросила.

На душе слишком неспокойно, чтобы отправляться домой спать. Улыбаться и кивать, выслушивая истории раздобревшей от алкоголя тетушки Хансы о том, как она замечательно провела вечер с друзьями. Друзьями, которые только что отправили тысячи наших сестер в огонь. Поэтому я иду вдоль кромки воды по направлению к бухте. Мои следы на песке подсвечиваются лунным светом и кажутся жемчужной нитью, протянувшейся вдоль берега.

У меня нет определенной цели. Я просто брожу. Надеюсь, я устану настолько, чтобы прийти домой, провалиться в спасительный сон и забыть о печали, съедающей сердце.

У меня есть друзья не из королевской семьи. Точно.