Загадка подслушанных разговоров - Анна Устинова

— Да пусть зайдут. Чего дверь нараспашку держать. Холодно.

Павел и Баск шагнули в ярко освещенный прямоугольник. Дверь тут же захлопнулась.

— Муму, у тебя там все включено? — поинтересовался Иван.

— Включено, включено. — с раздражением буркнул тот. — Вы просто уже достали меня.

— Смотрите, какой Мумушечка у нас нервный, — ангельским голоском проговорила Варя и неожиданно ткнула его в бок.

Длинный тощий Муму от неожиданности ойкнул, подскочил на месте и, поскользнувшись, едва не растянулся на дороге.

— Спятила? — покрутил он пальцем возле виска. — Ведь действительно упаду и разобью.

И он потряс магнитолой перед самым Вариным носом.

— Прекрати, Варька, — повернулась к подруге Марго. — Ты что, Муму нашего не знаешь. Ведь и впрямь упадет и разобьет. Ему только дай повод.

— Давайте лучше я буду стоять с магнитолой, — предложил Иван.

Однако Герасим придерживался иного мнения. Крепко прижав к груди магнитолу, он заявил:

— Не дам.

— Но так ведь надежней будет, — Ваня попытался воззвать к сознанию Муму.

Однако сознание Герасима оказалось непоколебимо.

— Знаешь что, Пуаро, — с апломбом проговорил он. — Я это первый услышал, я и буду слушать.

Иван понял: дальнейшие споры ровно ни к чему не приведут. К тому же, по его расчетам, Павел вот-вот должен дойти до кухни. Поэтому надо сосредоточиться и внимательно слушать.

— Ладно, как хочешь.

— Только не падай, Мумушечка, — сочла своим долгом добавить Варя.

Герасим её выпад проигнорировал. Подобно Ивану, он с минуты на минуту ждал сигнала в эфире. Однако радио по-прежнему молчало.

— Что-то они долго, — взглянул на часы Иван.

— Наверное, Пашка ещё кашляет, — предположила Маргарита.

— А вдруг его на кухню не пустили? — посмотрела на друзей Варя.

— Глупости, — отрезал Герасим. — Если человек закашлялся и просит воды, ему в любом приличном доме не откажут.

— В воде не откажут, — кивнула Варя. — Но вдруг у них где-нибудь ближе, чем в кухне, есть что попить? Например, в гостиной? Вот Луне и налили стакан, а он теперь делает вид, что пьет, а сам ломает голову, как проникнуть на кухню.

Слова девочки прозвучали столь убедительно, что друзья занервничали. Будто с Луной и Баском именно это и произошло.

— Придется Павлу что-нибудь другое срочно изобретать, — мрачно изрек Герасим.

— Ума не приложу что, — вздохнула Марго.

Тут в конце переулка раздался истошный женский крик:

— Ронни! Ронни! Стой! Ко мне! Стой, тебе говорят!

Друзья разом обернулись. Прямо на них, вздымая клубы сухого морозного снега, несся огромный волкодав. Команда отчаянных замерла. Увидев друзей, Ронни резко затормозил всеми четырьмя лапами, с интересом оглядел незнакомых ребят и вдруг, радостно взвизгнув, прыгнул на Герасима.

Столь бурное проявление чувств застало Каменное Муму врасплох. Прижимая к груди заветную магнитолу, он опрокинулся на спину, и они вместе с приветливым Ронни рухнули в росший по обочинам дороги молодой ельничек. Раздался треск.

— Помогите! — вопил из елок Герасим. — Ой-е-е-е-ей!

Команда отчаянных храбро кинулась на выручку друга. Однако Ронни, видимо почитая Муму своей личной добычей, свирепо оскалился и зарычал. Ребята испуганно отпрянули. Волкодав, убедившись, что его правильно поняли, принялся с большим удовольствием вылизывать длинным розовым языком физиономию Герасима.

— Уберите от меня эту тварь, — уворачиваясь, подвывал Муму, однако никто из друзей подходить к волкодаву больше не решался.

К счастью, на место происшествия подоспела запыхавшаяся хозяйка.

— Ронни, как тебе не стыдно! — принялась она отчитывать волкодава. — Немедленно отпусти мальчика! А вы, ребята, не бойтесь. Ронни у нас очень добрый и ни разу ещё никого не кусал. Просто он очень общительный.

— Уберите его! Уберите скорей! — Герасим тщетно пытался увернуться от длинного розового языка.

Хозяйка, вцепившись в ошейник пса, с трудом оттащила его от Муму. Волкодав упирался и негодующе лаял. Видно, Герасим очень ему понравился. Наконец, женщина пристегнула к ошейнику поводок и потащила нарушителя спокойствия домой.

— Черт знает что в этом Изумрудном делается, — проворчал Каменное Муму. — Таких больших собак надо водить в намордниках.

Он попытался подняться на ноги. Однако попытка не удалась, так как Герасим по-прежнему прижимал обеими руками к груди магнитолу.

— Да помогите же мне! — наконец воззвал он к остальным.

Однако, прежде чем ребята извлекли его из елок, послышался хлопок входной двери. Миг — и возле калитки возникли Луна и Баск.

— Ну, слышали меня? — перелезая через калитку, осведомился Павел.

— Ничего не слышали, — немедленно сообщила Варвара. — Потому что Мумушечке в самый ответственный момент приспичило подружиться с одной большой и доброй собачкой.

— Мне-е? Приспичило?

Поставив на снег уже никому не нужную магнитолу, Герасим вскочил на ноги.

— На меня напали! — продолжал возмущаться он. — А вы даже не попытались помочь! И я же теперь ещё оказался во всем виноват!

— Да что там у вас опять вышло?

Луна и Баск по очереди перемахнули через калитку.

— Сперва у нас все шло нормально, — принялся объяснять Иван. — А потом прибежала собака.

— И очень обрадовалась нашему Герочке, — подхватила Варя.

— Ничего она не обрадовалась, — заспорил тот. — Просто глупая невоспитанная собака. Надо же, незнакомого человека всего обслюнявить.

Герасим брезгливо сморщился и, зачерпнув горсть снега, начал тщательно протирать лицо.

— Говорил ведь ему, — сокрушался Иван. — «Отдай мне магнитолу». Так ведь нет. Уперся. «Сам слушал и сам буду слушать», — передразнил он Герасима.

Муму, зачерпнув новую горсть снега, сделал вид, что полностью поглощен «гигиенической процедурой» и попросту не слышит Ивана. Однако лишенный душевной чуткости Баск подошел вплотную к Муму и заорал ему чуть ли не в самое ухо:

— Значит, мы там совершенно зря корячились?

— А я чего, виноват? — Муму возразил с глубоким чувством собственной правоты. — Все претензии к Ронни.

— К какой ещё Роне? — не понял Баск.

— Не к Роне, а к Ронни, — поправил Герасим. — Вашему местному ирландскому волкодаву.

— Ах вот, значит, кто на тебя напал! — вдруг громко расхохотался Сеня, — Придурок!

— Кто придурок? — зашелся от ярости тощий Муму и, сжав кулаки, двинулся на Баска.