Время дракона - Светлана Сергеевна Лыжина

- Больше всего меня заботило, где отыскать короля, - объяснял отец. - Я только про него и спрашивал. Мне сказали: "Да вот на том самом поле завтра утром найдёшь". "Ну, - думаю, - окончились мои мытарства". Утром оделся понаряднее, приезжаю на поле спозаранку, а там народу всякого собралось - как на ярмарке...

Что это значит, малолетний Влад понимал хорошо, и потому видел мысленным взором даже то, о чём отец не говорил - вот светит яркое солнце, вот отец приезжает на поле, оглядывает толпу. Слышится гул, а ещё - звуки дудок и барабанов. Строения на поле украшены лоскутными гирляндами. Люди, которые во множестве столпились вокруг частокола, оживлённо переговариваются.

Примерно так выглядела ярмарка, проводившаяся в Сигишоаре каждый год перед Троицей. Владу это очень нравилось, потому что для увеселения покупателей устраивались состязания в метании камней и в стрельбе из лука. Жаль только, что отец на увеселения в Сигишоаре ни разу не попал, потому что пропадал в чужих краях. Думая об этом, сын испытывал досаду и одновременно радость - плохо, что родитель так много ездит, но в то же время приятно, что сейчас вся семья в сборе, и любимое повествование про Нюрнберг продолжается.

- Вижу, на поле стоит много шатров, - меж тем говорил родитель. - Возле каждого шатра - знамя, как в военном лагере. А на том месте, которое огорожено частоколом, молодые воины упражняются в битве на мечах или топорах. Вокруг простой народ собрался, смотрят...

- А Жигмонда не было, - встревал Мирча.

- Да, его пока не было, - отвечал отец. - Тут слышу, вдалеке трубят трубы. Смотрю, вон Жигмонд со свитой. Я прежде никогда его не видел. Знал только, что лет ему чуть меньше пятидесяти, он высок ростом, русоволос, с пышными усами и окладистой полуседой бородой. Сейчас он глубокий старик, а тогда был ещё полон сил. Я спросил на всякий случай, в самом ли деле это король. Мне кивают: "Он самый". Жигмонд со свитой направлялся как раз к тому крытому помосту. Ну, я, недолго думая, взял, да и поехал со своими провожатыми к королю навстречу. Чего мне робеть! Он - государь, я - сын государя. Мы почти равные... А впереди Жигмонда была дюжина пеших воинов, которые расчищали дорогу. Зеваки перед ними расступались сами собой, и потому никто из воинов подумать не мог, что найдётся наглец, который будет ехать прямо в лоб Его Величеству.

- А ты поехал, - улыбался довольный Мирча.

- Да. Королевская охрана сильно изумилась и встала. Провожатые мои были все на конях да при оружии - таких попробуй, оттесни, если ты пеший. Я, пока никто опомниться не успел, подъезжаю совсем близко к Жигмонду и кричу, что я вот, сын такого-то государя, прошу позволения предстать перед Его Величеством. Король помялся чуть-чуть, но велел пропустить. Я спешился, подхожу, кланяюсь, подаю отцову грамоту и ещё на словах поясняю, что батюшка прислал меня на службу. Король грамоту взял, но читать не стал, а как услышал про службу, то улыбнулся и говорит: "Дай-ка мне твой меч". Я отдал. Король осмотрел его со всех сторон, обернулся к своей свите, сказал им что-то, чего я не понял, а затем продолжает на латыни: "Хороший у тебя меч. Раз ты приехал мне служить, тогда возьми его и положи под одним из двух щитов, которые висят вон там, на раскидистом дубе". Я понял, что Жигмонд желает меня испытать. Снова сажусь на коня, направляюсь к дубу и думаю: "В чём же испытание?"

- Король хотел, чтобы ты дрался! - восклицал Мирча.

- Да, - кивал отец. - Около дуба стояли люди, одетые все одинаково, которые сказали мне, что на поле проводится состязание витязей. На местном языке это состязание называлось как-то по-особенному, но я не запомнил слово. Мне объяснили: "Вот на дереве висят два щита - чёрный и синий. Если положишь свой меч под чёрным щитом, это значит, что ты желаешь участвовать в конных поединках. Если под синим - значит, в пеших". Я подумал: "Наверное, король обиделся, что я выехал ему навстречу. Обиделся и решил меня проучить. Он считает, если я стану участвовать в состязании, в котором ни разу не участвовал, то непременно окажусь посрамлённым", - в этом месте рассказчик хитро улыбался.

Сыновья тоже улыбались.

- Я особо не раздумывал и положил меч на стол под чёрный щит, то есть выбрал конное состязание, - продолжал отец. - После этого люди около дуба записали моё имя, и я получил меч обратно. Дальше они сказали, что мне нужно облачиться в доспехи, а когда придёт время - выехать на поле и сразиться с тем витязем, который там окажется. Пришлось спешно послать в город за доспехами - они-то остались в корчме. Разве мог я представить, что на службе у Жигмонда придётся так скоро проявить первое из трёх умений, про которые говорил мне батюшка.

- Дедушка был мудрый, - замечал Мирча, который в такие минуты очень гордился, что назван в честь деда.

- Да, ваш дед был очень мудрый человек, - соглашался отец. - Чем больше я думаю об этом, тем больше мне кажется, что он знал заранее, что со мной случится... А ещё те люди, что стояли около дуба, спросили, есть ли у меня особые копья для состязания. Я сказал: "Нет". Тогда мне сказали, что дадут столько копий, сколько потребуется. Я решил проявить скромность и ответил: "Мне хватит одного". Те люди засмеялись и сказали: "Даже самому неудачливому витязю нужно, по меньшей мере, два". Так я попал на состязание...

- А как же шествие? - напоминал Мирча.

Отец часто забывал рассказывать про это, а когда спохватывался, то начинал рассказывать с удвоенным старанием:

- А! Ну, конечно! Шествие! - восклицал он и продолжал. - Перед началом состязания все витязи должны были проехать перед крытым помостом, где восседал на троне Жигмонд. Там же имелись скамьи для других уважаемых людей. А ещё на помосте установили множество кресел. В них сидели молодые женщины. Как мне объяснили, то были самые красивые особы со всей округи. А ещё мне сказали, что состязание витязей всегда происходит в честь красавиц - таков обычай.

Тут отец опять начинал болтать "лишнее", чтобы подразнить жену, причём он прекрасно знал, каких разговоров