Время дракона - Светлана Сергеевна Лыжина

самым ухом, обернулся и увидел здоровенные деревянные колёса гружёной повозки, проезжающей мимо. Они выглядели совсем не страшными - страшно было, когда кто-то вдруг вцепился в руку и потянул.

Тем интереснее было в следующий раз остановиться посреди улицы. Казалось, вот ещё немного, и случится что-нибудь занятное, но Влад так и не дождался ничего - даже громыхающей телеги - поэтому открыл глаза и вернулся домой.

Ещё через несколько дней ему повезло больше - опять проехала телега. Правда, везение тут же обернулось невезением - на сей раз отдёрнула в сторону нянька, и с этого времени выскользнуть из дома стало невозможно. Ворота с калиткой запирались.

- Откройте, - говорил Влад слугам.

- Не велено, - отвечали они.

Сообразив, из-за чего такие предосторожности, Влад выпросил прощения у матери, и та разрешила снова выходить на улицу - за руку с кем-нибудь из взрослых. Ещё через год младшенького стали доверять старшему брату, Мирче.

Братья ходили по улицам, а вокруг со всех сторон слышалось "ше-ше-ше, ше-ше-ше". Шелестела не только Кузнечная улица, но и улица Жестянщиков, и Мясницкая, и Башмачная, и Портняжная. Со временем Влад стал различать некоторые, особо употребительные слова, и это узнавание новых слов тоже напоминало отцову историю про Нюрнберг.

- Я сначала ничего в этом шелесте не понимал, - рассказывал родитель. - Затем начал разбирать отдельные, повторяющиеся слова. Правда, мне это не помогало объясниться. Хорошо, что научили меня во дворце у батюшки объясняться на латыни. Мне ещё учитель мой говорил: "Там, за горами, все знатные люди латынь понимают, а с простыми жителями тебе и заговаривать ни к чему. Пускай с ними говорят твои провожатые". Так оно и вышло. Если кого из знатных людей я встречал по дороге, мог расспросить, откуда едет, и куда путь держит. Должно быть, поэтому не поселилась у меня в сердце тоска по дому, не думал я о возвращении. Хотелось ехать всё дальше и самому измерить - мал Божий мир или велик.

Когда отец говорил о своей любви к странствиям, мать вздыхала:

- Чтобы объехать всю землю, жизни не хватит, - на что тут же слышала:

- Это мы ещё посмотрим, - и рассказ продолжался. - Так вот ехал я сначала по горам, затем по равнинам и добрался до города, называемого Буда. Был он столицей Мадьярского королевства. Я в то время не мог подумать, что когда-нибудь придётся поселиться в этом королевстве очень надолго, привести сюда вашу маму, и что вы родитесь здесь. Люди и обычаи этой земли до сих пор кажутся мне в диковинку, а вам, сыночки, всё здешнее - почти как родное. Вы, наверное, удивляетесь, слушая, как я ехал через мадьярские земли? Я бы тоже изумлялся, если б мой отец начал перечислять, сколько диковинок он увидел на собственном подворье.

Однако Владу эти речи странными не казались. Он привык думать, что Сигишоара, да и вся остальная страна венгров - не родина. Дом с его обычаями это один мир, а за его пределами - нечто иное.

Старший брат Мирча повторял ту же мысль вслух:

- Отец, мы не удивляемся. Мы помним, что ты говорил - мы только гостим здесь, но рано или поздно поедем домой, в Румынскую Землю.

- Даст Бог, поедем, - отвечал отец, - но я отвлёкся...Что ещё сказать про Буду...

- Что там много людей, - подсказывал Мирча.

Рассказчик, собравшись с мыслями, продолжал:

- Город оказался весьма многолюден. Раскинулся он на холме и в долине. Склоны холма были укреплены со всех сторон - видать, имели свойство осыпаться. Верхушку холма занимал замок короля Жигмонда. Я таких больших замков и городов прежде не видывал. А вот реку, что текла близ города, знал и раньше. Это ведь наша река, которая по границе Румынской Земли течёт.

- Дунай, - подхватывал Мирча.

- Да, - кивал отец, - наш Дунай. Вы-то никогда не видели Дунай, а я видел. Река широченная. Однажды вместе с вашим дедом я проехал вдоль берега от самого устья и до гор, а вот где Дунай дальше течёт, за горами, видел только на картах...

- ...пока не попал в Буду, - отзывался Мирча.

- Да, - опять кивал отец, - увидел я, куда наша река бежит дальше, вот тогда и понял, что забрался весьма далеко от дома.

Когда рассказывал истории отец Антим, малолетний Влад перебивал его ежеминутно, а вот перебивать родителя почему-то не решался. Даже доканчивать фразы, как это делал старший брат, не смел. А ведь мог бы.

- Жаль, в первый приезд не довелось мне посмотреть Буду, как следует, - говорил отец. - В тот же день я узнал, что Жигмонда в городе нет и в ближайшее время не будет. Жигмонд ведь правил не только у мадьяр, в чью столицу я добрался, а ещё и в германских землях. Как же уследить за двумя государствами сразу! Вот и мотался он из конца в конец. В Буде сказали: "Может, вернётся через полгода, а может и позже". "Где же мне искать Его Величество?" - спрашиваю. Сведущие люди посоветовали. "Поищи в Нюрнберге. Туда Жигмонд приедет скорее, чем к нам". Я задумался, прикинул, сколько ехать до Нюрнберга.

- Долго, - подсказывал Мирча.

- Долго, - кивал отец, - столько, сколько я проехал от родных краёв до Буды, и ещё полстолька.

- Много-много дней, - подытоживал Мирча.

- Да, - соглашался отец. - Я сперва подумал, не остаться ли в Буде. А то вдруг доберусь до Нюрнберга и снова короля не застану. Уж почти решил остаться и тут вспомнил слова батюшки. Он не говорил "поезжай в Буду", а говорил "поезжай к Жигмонду". Значит, где бы король ни находился, мне следовало отправляться к нему, а если б я остался в столице у мадьяр ждать Его Величество, то батюшка меня за это не похвалил бы.

В этом месте рассказчик грозно сдвигал брови и выпячивал губы, показывая рассерженного человека. Дети смеялись, ведь отец, изображая сердитость, каждый раз передавал её немного иначе. Вдруг дёргал бровями или начинал шевелить подбородком, и сыновей пробирал смех.

- Поспешил я в Нюрнберг, - продолжал рассказчик, когда дети успокаивались. - Сперва ехал через земли, где народ говорил почти что по-славянски. "Вот, - думаю, - хорошо. Ведь славянскому языку меня с самого детства учили..."