Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Островский в Берендеевке - Виктор Бочков

Островский в Берендеевке - Виктор Бочков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 34
Перейти на страницу:

Эмилия Андреевна… Островсковеды написали немало всякого об этой очень скромной женщине, именуя ее и аристократкой шведского происхождения, и знатной баронессой, и ревнительницей дворянского этикета, который она якобы насаждала в разночинской семье. Какая уж там «баронесса»! Дочь мелкого и нуждающегося чиновника Андрея Ивановича Тессина родом из эстляндских купцов, младшая сестра незадачливого адвоката, зависимого в делах от Н. Ф. Островского, далеко не красавица и бесприданница, она была выдана замуж восемнадцати лет. А сговорена – согласия ее никто не спрашивал – в пятнадцать. Став супругой сорокалетнего вдовца с кучей детей разного возраста – старшие почти ее ровесники! – она сумела заменить им мать, сама родила девятерых, вела громоздкое хозяйство, а потом по воле властного мужа безропотно перебралась из Москвы в глухое Щелыково, где, приняв последний вздох Николая Федоровича, пережила его на 45 лет. Сердобольная, отзывчивая, с ровным характером, она пользовалась большим уважением и доверием своего великого пасынка. Эмилия Андреевна была начитанна, любила литературу и смогла бы подобрать для эпитафии выразительное и законченное четверостишие. А кто его автор? В щелыковском музее об этом данных не было. Поиски же, как ни странно, первоначально привели в Пушкинский музей-заповедник. У его многолетнего директора Семена Степановича Гейченко есть не раз переиздававшаяся книга «У лукоморья» с рассказом «Пушкин устраивает свой кабинет». В рассказе повествуется, как опальный поэт, оставшись один на зиму в Михайловском, выбирает комнату для жилья, снося в нее из неотапливаемых помещений нужные вещи и перебирая семейные реликвии:

«А это – старенький альбом с оторванными бронзовыми петельками, перевязанный розовой ленточкой. Раскрыл. Стал листать. На первой странице нарисован венок из незабудок и якорь – символ надежды. Под ним старательно выведенная рукой отца надпись: «Ангелу души моей несравненной Надиньке от верного и нелицемерного супруга. Июля 1801 года». Дальше шли стишки, стихи и стишищи. Улыбнулся: «Верный и нелицемерный… хм, хм!!»

А все-таки как здорово получается – все Пушкины, вся фамилия – поэты! Отец, мать, брат, сестра, дядя один, дядя другой и сам Александр Сергеевич Пушкин. Поэтическая семейка. Поэтическая деревенька. Сплошной Парнас!

Надежда, Надежда, мой сладкий удел,
Куда ты, мой ангел, куда улетел?

И еще:

Сраженный бурей роковой,
На прахе дуб лежит, перунами разбитый,
С ним гибкий плющ, его обвитый,
О, дружба, это образ твой!

Ах, тятенька, ах, Сергей Львович, душа поэтическая, сколько ты бумаги намарал!»

Безусловно, в альбоме то же стихотворение, что и вырезанное на плите в Бережках. Просто налицо разные варианты. Но едва ли Сергея Львовича Пушкина, рядового дилетанта в поэзии, можно счесть автором четверостишия. Ведь это далеко не «бумагомарание» – в немногих строчках звучит истинная поэзия.

Кто же все-таки написал текст эпитафии? Пришлось обратиться к первоисточникам. Поиски, к счастью, не затянулись. В ряде изданий В. А. Жуковского опубликовано стихотворение «Дружба»:

Скатившись с горной высоты,
Лежал на прахе дуб, перунами разбитый;
А с ним и гибкий плющ, кругом его обвитый…
О, дружба, это ты!

Стихотворение написано Жуковским в юности, в 1805 году, и везде значится как оригинальное. Однако вариант, помещенный в пушкинском альбоме, появился несколькими годами раньше. Следовательно, В. А. Жуковский, прекрасный поэт, мягко говоря, у кого-то позаимствовал «Дружбу»? Но это более чем сомнительно. Остается единственный вывод – речь идет о переводе: вероятнее всего, Василий Андреевич знал о варианте, вписанном в альбом Пушкиных, и просто улучшал его.

Это предположение вскоре полностью подтвердилось. В выпущенном в 1977 г. издательством «Книга» третьем выпуске «Альманаха библиофила» в статье В. Лобанова «О библиотеке В. А. Жуковского» говорится:

«В «Поэтических опытах» Готлиба Конрада Пфеффеля (8 томов, Тюбинген, 1802–1805) на многих страницах Жуковским записаны черновые переводы стихотворений Пфеффеля, которые в изданиях стихотворений Жуковского фигурируют как оригинальные. Например, во втором томе на с. 180 находим перевод пфеффелевского «Плюща». Это знаменитая «Дружба» (следует текст. – В. Б.).

Теперь все встает на свои места. Напечатанный в 1802 году в сборнике стихов Пфеффеля «Плющ» вскоре был переведен на русский язык сразу двумя поэтами. Один перевод разошелся по альбомам, другой был опубликован. В 1810-е годы Жуковский был исключительно популярен, и его творчество оказало, по-видимому, сильное влияние на формирование литературных вкусов молодого Николая Федоровича Островского, тогда студента Московской духовной академии. Эмилия Андреевна, знавшая об этой привязанности, и сама, возможно, под действием мужа часто обращавшаяся к стихам Жуковского, решила поэтому поместить «Дружбу» в качестве надписи на могильной плите. Изменения в тексте сделали самые минимальные: слово «прах» по смыслу заменено на «поле» да выброшено определение «гибкий» – несвойственное зрелому возрасту матери многих детей. Для подобной коррективы не требовалось, пожалуй, прибегать к помощи Александра Николаевича – ее была способна внести и сама вдова.

Подведем некоторые итоги. На могильной плите Н. Ф. Островского в качестве эпитафии использовано короткое аллегорическое стихотворение малоизвестного

Островский в Берендеевке

Могила А. Н. Островского на бережковском погосте

в России немецкого поэта Г. К. Пфеффеля в превосходном раннем переводе В. А. Жуковского, любимое в семье Островских и выражающее чувство скорбящей вдовы. Александр Николаевич, приходя на могилу отца, много раз перечитывал его и, конечно, помнил это четверостишие наизусть. И сейчас тысячи людей, ежегодно посещающих бережковский погост, наклоняются над старой плитой, читают выразительную эпитафию, иные переписывают ее в свои блокноты.

Ярилина долина

Мало ли в окрестностях Щелыкова живописных лужаек и полян! Наверное, не счесть. Однако все туристы, и впервые попавшие в заповедник, и приезжающие сюда ежегодно, полагают долгом чести заглянуть в Ярилину долину, побывать «у Снегурочки».

Добраться с дороги до долины совсем легко. От самой плотины через Куекшу начинается торная тропинка. Она то жмется к правому берегу реки, то отступает от него и сворачивает в глубь леса, петляя там между елями и соснами или юркая в малинник. Где-то через полкилометра тропка неожиданно выскальзывает на широкую кулигу – поляну, окаймленную деревьями, – ближе лес смешанный, невысокий, а на дальнем конце поднимается настоящая рамень.

Много вокруг Щелыкова красивых полян, но эта какая-то заговоренная, таинственная, сказочная. Возможно, ощущению таинственности способствует постоянный контраст света и тени. Солнце никогда не озаряет поляну целиком – оно то высвечивает очень эффектно вершины ближних елок, то теряется в курчавой поросли ольшаника.

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 34
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?