За кулисами смерти - Евгений Волков

— Разумеется, — ответил немного пришедший в себя Лазаревский, — только умоляю вас, поговорите с Инной у нас в театре, чтобы не скомпрометировать ее.

— Хорошо, — усмехнулся Сергеев, — мы в данной ситуации из уважения к вам проявим максимум деликатности. Давайте пропуск, я подпишу, и можете идти, пока что других вопросов к вам нет. Но не уезжайте никуда из города, ваши утверждения по поводу алиби мы обязательно проверим.

— Да куда мне уезжать, что вы! — воскликнул Антон Ильич.

Когда Лазаревский ушел, Сергеев обратился к Полякову:

— Вот что, Игорь, всех троих новых свидетелей необходимо допросить с подписью под протоколом, но, похоже, худрук говорит правду.

— Да, на убийцу он как-то не тянет, — поддержал начальника убойного отдела Черников, — фактура не та, психотип не тот. Но проверить нужно, это без вопросов.

— Скорее всего, приезд Лазаревского в тот вечер просто совпал с гибелью Заварзина, — сказал разочарованно старший лейтенант, — и у нас опять нет подозреваемого.

— А кто сказал, что служить в розыске легко? — рассмеялся Сергеев.

Аллу Зуеву оторвал от завтрака звонок мобильного. Услышав в трубке голос Корнилова, она нахмурилась и сухо ответила на его предложение встретиться:

— Хорошо, Роман, через два часа у входа в парк Маяковского.

Зуева жила в Восточном жилом массиве в однокомнатной малогабаритной квартире. Такого типа жилье местные называют «гостинкой». Квартира ей досталась от умершей бабушки, родители артистки много лет назад развелись, у них появились новые семьи, но уже в других городах. Мать отца, рано овдовевшая Екатерина Дмитриевна Зуева, все свое свободное время посвятила воспитанию внучки. Скромная учительница в музыкальной школе, она читала подрастающей Алле повести Тургенева и рассказы Бунина, водила на концерты в филармонию и на детские спектакли в городские театры, слушала вместе с ней дорогие сердцу пластинки с ариями из оперетт. Особенно им обеим нравилась зажигательная песня Карамболины-Нинон из «Фиалки Монмартра», Алла подпевала блистательной Татьяне Шмыге, мечтала, закрыв глаза, о карнавале, Париже, Монмартре…

Отец помогал деньгами, он хорошо зарабатывал в далеком заполярном Норильске, мать изредка писала дочери короткие письма, скорее из чувства долга, чем из подлинной любви. Но зато рядом всегда была бабушка. Она поехала вместе с Аллой в Москву, и внучка поступила там в знаменитое училище имени Гнесиных на отделение «вокальное искусство». А по окончании была принята в родном городе в труппу Театра музкомедии.

Теперь не осталось в живых ни любимой бабули, ни отца, ни матери. С братьями и сестрами от вторых браков своих родителей отношения у Аллы как-то не сложились, два-три раза в год общались по телефону — и все. С личной жизнью у нее тоже не ладилось, Зуева рассталась и с Романом Корниловым, и с Максимом Заварзиным, а годы шли, приближаясь неумолимо к четвертому десятку. Были, конечно, поклонники, были мимолетные романы, но замуж ее никто не звал. Да и она не за любого бы вышла…

Алла сделала легкий макияж, надела те же платье и туфли, в которых недавно путешествовала по реке в компании московского журналиста. До центра города она добралась на переполненной маршрутке, от ее конечной остановки до входа в парк можно было дойти пешком минут за двадцать, артистка решила так и сделать, потому что погода стояла хорошая, в душном автобусе ехать не хотелось. Встречные мужчины и женщины не обращали на нее никакого внимания, не узнавая театральную приму, а вот во время совместных прогулок с Максимом они постоянно были в центре внимания, участие в сериалах сделало Заварзина знаменитым.

Зуева шла не спеша, поглядывала на ходу в витрины магазинов, думала о том, зачем она понадобилась Корнилову. Никаких планов возобновить их совместную жизнь у Аллы никогда не возникало, что было — то прошло, «инцидент исперчен, любовная лодка разбилась о быт». Роман, очень красиво за ней ухаживавший, выглядевший внешне вполне достойным внимания джентльменом, при более близком рассмотрении оказался человеком мелочным, скучным, малообразованным, скупым, да и к тому же патологически ревнивым. Между ними уже через месяц стали возникать конфликты, перераставшие часто в скандалы. И в какой-то момент Алла просто сказала себе: «Все, хватит, баста, финита ля комедия!» И после очередной ссоры молча собрала в большую спортивную сумку свои вещи и ушла навсегда из холостяцкой квартиры Корнилова. Он после этого подходил к ней в театре после репетиций, звонил по вечерам, извинялся, обещал стать другим. Но Зуева уже влюбилась в Максима Заварзина, он поначалу ответил на ее чувства, но в дальнейшем…

О том, что случилось в дальнейшем, Алла старалась не вспоминать. И их последний разговор следовало поскорее забыть, стереть из памяти. Как будто его и не было…

Когда Зуева подошла к входу в парк, Роман уже ожидал ее с огромным букетом алых роз. Он вручил Алле цветы, как-то смущенно улыбнулся в ответ на ее благодарность и сказал:

— Пойдем, посидим немного, я хочу кое-что предложить тебе.

Зуева кивнула с усмешкой, причина встречи была ей уже понятна. Они пошли по центральной аллее, на скамейках старички играли в шахматы, юные парочки ели мороженое и весело болтали о чем-то своем, из громкоговорителей на фонарных столбах звучали эстрадные шлягеры. Корнилов выбрал свободную скамейку, едва они расположились на ней, начал говорить, явно волнуясь, опасаясь, что Алла встанет и уйдет:

— Послушай, дорогая, а что, если нам начать с нуля, забыв о прошлом? Я понимаю, что часто бывал не прав, что порой вел себя, как настоящий жлоб. Но наш пилотный проект, так сказать, стал для меня хорошим уроком, я изменился, поверь…

— Рома, извини, но наш общий поезд давно ушел, каждому суждено теперь ехать до конечной станции на индивидуальном, — перебила его бывшая возлюбленная. — За цветы еще раз спасибо, не стоило тебе так тратиться. Все, до встречи на сцене, я тороплюсь.

— Постой, — взял ее за руку Корнилов, — удели мне, пожалуйста, еще несколько минут.

Алла с удивлением увидела, как меняется выражение лица Романа, из просительного и жалкого оно становилось все более надменным и властным, словно он мог теперь не взывать к ней, как несчастный Пьеро, а повелевать, как дерзкий и опасный Арлекин. Корнилов произнес угрожающе:

— Так вот, моя радость, ты ведь думаешь, что я всего лишь шут гороховый, но это не так, совсем не так. Я знаю такое, что может сломать тебе карьеру, перечеркнуть твои жизненные планы. И если ты будешь по-прежнему упряма…

— Ты не дон Хозе, а я не Кармен, — снова перебила его Алла, — ты просто грязный шантажист, ничтожный и подлый. Лучше забудь обо мне и веди себя достойно мужчины, пусть даже и отвергнутого.

Зуева встала, вырвав руку из ладони Корнилова, бросила букет на скамейку и быстро ушла. Роман несколько минут глядел ей вслед, на глазах у него выступили слезы. И эти слезы, это унижение взывали к мести.

О, как он возненавидел Заварзина, когда с тем начала встречаться Зуева! Это был удар по самолюбию артиста и мужчины, его терзало ощущение своей второсортности, неполноценности. И ведь понятно было с самого начала, что Макс непостоянен, что Алла для него лишь временная забава, очередная проходная подруга, не более. Но бывшая возлюбленная Корнилова все эти соображения просто игнорировала, а значит, даже мимолетная интрижка со звездой была для нее важнее долгосрочных отношений с Романом. Он оказался лузером и на сцене, и в любви. И даже теперь, когда тело Заварзина упокоилось на Новом кладбище, Зуева высказала ему только что презрительные и оскорбительные слова. А раз так, ее необходимо наказать, заставить понервничать, поволноваться, а то и сделать так, чтобы она оказалась однажды на скамье подсудимых.