Ночь длиною в жизнь - Тана Френч

— Вот я так и скажу Шаю, что ты на него поклеп возводишь! — крикнула мне Мэнди.

Мы с Рози тайком переглянулись: к тому времени как Мэнди расскажет Шаю, я буду в недосягаемости — за морем.

— Да рассказывай, — кивнул я. — Только мамаше моей не говори, ее нужно деликатно подготовить.

— Мэнди его обратит. Правда, Мэнди?

— Ну, Мельда, вот клянусь…

Из двери номера третьего вышел мистер Дейли. Он подтянул штаны, сложил руки на груди и прислонился к дверному косяку.

— Добрый вечер, мистер Дейли, — поздоровался я.

Он и виду не подал, что слышал.

Мэнди и Имельда подобрались, искоса поглядывая на подругу.

— Мы ждем Джули, — сказала Рози.

— Прекрасно, — ответил мистер Дейли. — Я с вами подожду. — Он достал мятую сигарету из кармана рубашки и начал аккуратно обминать ее.

Мэнди сняла с джемпера пушинку и принялась ее разглядывать; Имельда одернула юбку.

В этот вечер даже мистер Дейли радовал меня, и не только мыслью о том, с каким лицом он проснется в понедельник утром. Я сказал:

— Вы сегодня смотритесь таким щеголем, мистер Дейли. Собрались на дискотеку?

На щеке у него дернулась мышца, но он не отрывал взгляда от девочек.

— Гитлер чертов, — шепнула Рози, запихивая руки в карманы джинсовой куртки.

— Пойдем поглядим, где там Джули застряла, — предложила Имельда.

Рози пожала плечами:

— Можно.

— Пока, Фрэнки, — улыбнулась Мэнди, показав ямочку на щеке. — Передай от меня привет Шаю.

Рози повернулась, еле заметно опустила веко, чуть вытянула губы — подмигивание и поцелуй, — взбежала по ступенькам номера четвертого и исчезла: с улицы и из моей жизни.

Сотни ночей я провел без сна, лежа в спальном мешке в окружении вонючих рокеров и Кита Муна, прокручивая в голове те последние пять минут, пытаясь отыскать хоть какую-то подсказку. Я думал, что свихнусь к чертям собачьим — должно быть что-то, обязательно должно! — но, видит Бог, я не пропустил ничего. А теперь вдруг получалось, что я вовсе не съехал с катушек — и не самый легковерный дурачок в мире; возможно, я просто был прав. Это все-таки разница.

В записке ровным счетом ничего не указывало, что она адресована мне. Я счел это данностью, решив, что я единственный, кого Рози бросила. Но изначально-то предполагалось, что в ту ночь брошенными окажутся очень многие. Записка могла предназначаться родителям и подругам Рози, всей Фейтфул-плейс.

В нашей бывшей спальне па всхрапнул, словно полузадушенный водяной буйвол; Кевин забормотал во сне и, повернувшись на бок, откинул руку и хлопнул меня по лодыжкам. За окнами ровно и тяжело лил дождь.

Я всегда стараюсь идти на шаг впереди возможных подлянок. Вот и теперь все выходные придется разрабатывать версию, что Рози так и не покинула Фейтфул-плейс живой.

Утром, как только удастся убедить семью Дейли, что для них лучше оставить чемоданчик в моих умелых руках и не вызывать полицию, нужно будет поговорить с Имельдой, Мэнди и Джули.

Ма поднялась часов в семь: за шумом дождя послышалось кряхтение пружин — она вылезала из кровати. По дороге на кухню ма остановилась на пороге гостиной и с минуту глядела на нас с Кевином, думая бог знает о чем. Я не поднимал век. Наконец она как-то странно шмыгнула носом и пошла дальше.

На завтрак стол ломился от яств: яичница, бекон, жареные сосиски, кровяная колбаса, жареные гренки, жареные помидоры. Ма явно на что-то намекала: то ли «гляди, мы и без тебя прекрасно живем», то ли «я по-прежнему надрываюсь ради тебя, хоть ты и не заслуживаешь», а может, и «если тебя хватит удар от всего этого, мы будем квиты». О чемоданчике не вспоминали; видимо, мы старательно изображали счастливый семейный завтрак, и меня это устраивало. Кевин уплетал за обе щеки и тайком бросал на меня взгляды через стол, как ребенок, изучающий незнакомца; па ел молча, только иногда всхрапывал, требуя добавки. Я одним глазом поглядывал в окно и обрабатывал ма.

Спрашивать в лоб не годилось, я бы только заработал головомойку: «Срочно понадобилось знать про Ноланов? А что с нами случилось за двадцать два года тебе наплевать, да?» — сполоснуть и повторить. Дорожка в мамин информационный банк лежит через переулок Неодобрения. Вчера вечером я успел заметить, что номер пятый выкрашен в чрезвычайно миленький оттенок розового, гарантирующий парочку взрывов негодования.

— Номер пятый неплохо отделали, — предоставил я ма возможность возразить.

Кевин посмотрел на меня, как на умалишенного.

— Выглядит, как будто телепузики сблевали, — сказал он, кусая гренок.

Ма поджала губы.

— Яппи, — сказала она, как поставила диагноз. — Оба работают в информационных технологиях, или как там это называется. Помощницу по хозяйству завели, представляешь? Иностранка, девица из России, что ли… Имечко у нее — не выговоришь. Сыночку только год, спаси Господи, а маму с папой он неделями не видит. Вообще не понимаю, зачем им ребенок.

Я вставлял ахи и охи в нужных местах.

— А Хэлли где теперь? И миссис Маллиган?

— Хэлли перебрались в Телла, когда владелец продал дом. Я вас пятерых одна подняла в этой самой квартире, без всяких помощниц по хозяйству. А эта фифа небось обезболивание затребовала, когда рожала… — Ма вылила еще одно яйцо на сковородку.

Па оторвался от сосисок.

— Ну ты даешь… — прохрипел он. — Миссис Маллиган померла тому уж пятнадцать лет. Ей восемьдесят девять стукнуло.

Это отвлекло ма от обезболенных яппи; смерти нравятся ей больше.

— А ну-ка, угадай, кто еще умер!

Кевин сделал большие глаза.

— Кто? — спросил я послушно.

— Мистер Нолан. Ни дня в жизни не проболел, а грохнулся прямо посреди обедни, сразу после причастия. Обширный инфаркт. Каково?

Спасибо, мистер Нолан: я получил шанс.

— Ужасно, — сказал я. — Упокой Господи. Я же в свое время гулял с Джули Нолан… А с ней что?

— В Слайго подалась, — сказала ма с мрачным удовлетворением, как будто город находился где-нибудь в Сибири, выгребла мученическую порцию яичницы на свою тарелку и присоединилась к нам за столом. Она уже здорово шаркала — больные суставы давали о себе знать. — В аккурат как фабрика переехала. А потом Джули на похороны заявилась: физиономия сморщенная, как у слона задница, все от солнечных ванн. Куда ты ходишь на мессу, Фрэнсис?

Па фыркнул.

— Когда как, — ответил я. — А Мэнди Каллен тут? Маленькая, темненькая такая, в Шая была влюблена…

— Они все по Шаю сохли, — улыбнулся Кевин. — Когда я подрос, начинал с девчонок, которые Шая упустили.

— Мелкие шлюховоды, вот вы кто! — сказал па с плохо скрытым одобрением.