Астронавты. Пленники Сумитры - Рина Грант

В трубке забулькал женский голос.

– Да, мама, – послушно ответила Кира. – Хорошо, мама. – Помедлила, слушая голос. – Со мной все в порядке, мама.

Не слушая больше голос, она захлопнула крышку телефона и, не прощаясь, осторожно пошла обратно по бетонке, глядя себе под ноги и неуверенно покачиваясь.

Тимур с любопытством посмотрел на старика. Тот стоял хмурый, раздраженный, но молчал. Вслед за Кирой оба парня из седьмого повернулись и пошли – так же неуверенно, как будто им только что пришили ноги. Никто не попрощался.

Старик стоял и смотрел вслед ребятам, поджав тонкие губы. Конечно, никаких бумажек ему не сунешь. Он сам кого захочет, того и купит. Но вдруг он их пожалеет и пустит на свой корабль? Тимуру все равно, куда лететь, лишь бы Илью с тетей Эйлой увезти подальше отсюда. И Киру, и Орландо, и того рыжего. Нет, надо попробовать его упросить.

До Тимура вдруг дошло, что он стоит и что-то мычит, а старик за ним наблюдает с улыбочкой. Уж не рассуждал ли Тимур вслух сам с собой? Краска залила ему лицо. Он задрал подбородок – невероятного роста был этот старик – и заговорил погромче.

Просить было немыслимо стыдно и страшно. Тимур никогда в жизни ни о чем не просил. Нет, врет: просил, когда умирал отец. Тимур тогда умолял врачей, чтоб взяли у него кровь для переливания. И как он себя возненавидел тогда, потому что ему сказали, что у детей кровь не берут.

У дяди Ильи зато кровь тогда взяли. И у других астронавтов тоже. Тимуру потом сказали – целое ведро. Но ведра крови не хватило, и отец умер. Вот тогда дядя Илья и сказал Тимуру: «Мы теперь с тобой одной крови. Пошли к нам жить».

И вот теперь он просил второй раз в жизни, чтобы старик взял всех на свой корабль.

Старик слушал его, не перебивая. Время от времени он кивал и пристально смотрел на Тимура.

Тимур замолк и стоял, тяжело дыша и проклиная себя. Сейчас старик засмеется и скажет: «Нашли дурака!» И пойдет своей дорогой. И никого Тимур не спасет.

Старик помолчал и сказал только одно слово:

– Хорошо.

Тимур не поверил своим ушам.

– Я пойду скажу им? – сипло спросил он.

– Конечно, мальчик, – сказал старик. – Как тебя зовут? Да, Тимур. Ступай, Тимур. Пожалуй… да, пожалуй, я подвезу тебя. Сегодня в пустом городке опасно. И как только твои родители не боятся…

Он крепко взял Тимура под локоть и подтолкнул его к грузовичку. Тимур сделал шаг – и его замутило. Он ухватился за старика и замер, хватая ртом воздух.

Старик приподнял Тимура и посадил в кабину.

– Без маски… Так нельзя. Вот, – он полез в ящик под сиденьем и вытянул небольшую новенькую маску. – Надень-ка. А то мне от твоих родителей попадет…

Тимур послушно дал надеть на себя маску. Она дохнула антисептикой, каким-то лекарством.

Повинуясь знаку старика, он вдохнул. Голова закружилась сильнее.

Последнее, что заметил Тимур, – вороватый взгляд старика в сторону опустевшей дороги.

Тьма обволокла его и утащила на дно, в черноту.

На входе в атмосферу рука не спавшего двое суток Живых дрогнула на консоли.

Корабль дернулся и начал заваливаться вниз, набирая скорость. В экранах приближалась черная поверхность. По ней плясал гигантский луч корабельного прожектора, высвечивая коробочки модулей и ниточки заброшенных дорог.

– Да давай же, свинья такая! – рычала Бой-Баба на корабль, проклиная себя, гравитацию, консоль, компьютеры. Живых молча впился глазами в монитор, корректируя траекторию. Экран заполнил светящийся багровым кратер и пронесся так близко, что Бой-Баба машинально отшатнулась.

– Ты еще пригнись, – сквозь зубы сказал Живых, не отводя глаз от монитора.

Перед самой посадкой они сумели-таки выровнять корабль, но до полосы не дотянули. «Летучий голландец» завис над мертвой равниной, дрожа от напряжения.

– Сажаем, – просипела пересохшим горлом Бой-Баба.

Корабль задрожал сильнее.

– Да что за черт? – пальцы ее бегали по панели управления, глаза впились в экран. Двигатели натужно загудели.

– Я ничего не понимаю… – прошептал Живых. Потом: – Держи! Держи же!

– Чем держать, задницей? – огрызнулась она.

Корабль завис боком, так что оба они скользнули в удержавших их ремнях. Хорошо, что больных закрепили, подумала Бой-Баба. Пальцы Живых колотили, как по клавишам, по поверхности сенсорной консоли.

– Тут что-то… защитное поле, что ли… – он повернул к ней покрасневшее лицо. – Управление все вырубилось!

– Сама вижу. – Она еще пыталась переключиться на аварийку, но и аварийка сдохла. Корабль трясся и натужно гудел в паутине защитного поля.

– Во сволочи, – сквозь зубы проговорил он, – базу на защиту поставили, а никого не предупредили.

Лампы под потолком мигнули и погасли. Потухли экраны. Разноцветные пиктограммы консолей светились еще несколько мгновений.

– Ну че, молись, – успела сказать Бой-Баба. Все вокруг нее завертелось, загрохотало. Ее тряхнуло в ремнях, и больше она ничего не помнила.

Вокруг стояла тьма. Боли не было. Вот башка раскалывалась, но это хорошо – значит, еще на месте.

Что произошло? Она попыталась вспомнить, но память была пуста. Где она? На Земле? В училище? Это что, учебный полет? Наверное, симуляция аварии. Поэтому ей не больно.

Она протянула руку, ощупала странно гладкое бедро. Металл. Она что… модифицированная? Бой-Баба попыталась скосить глаза на ногу, но ее сразу замутило. Где она? Сколько ей сейчас лет? Что, вот так уже и прошла жизнь?

Память не успевала за остальным телом: дышалось уже легче, она нащупала ремни, определила свое положение. Она висела в кресле почти вниз головой. То-то башка и болит. А память все барахталась в пустоте, не в силах ни за что зацепиться, не находя знакомых воспоминаний.

Рядом кто-то застонал. Мужской голос. Знакомый.

Она вспомнила. Живых! А кто еще? Сколько их всего в команде?

– Идентификация экипажа, – произнесла она и поразилась чужому механическому голосу, который шел откуда-то из ее оплетенного металлом горла.

Живых опять застонал. Свет бы сюда! Кнопка аварийки… где кнопка аварийки? Осторожно, чтоб не стошнило, она скосила глаза вбок, на подлокотник. Непослушными пальцами откинула защитную крышку, нащупала под ней кнопку и нажала.

Ничего.

Затем что-то загудело, и через несколько секунд тьма немного рассеялась. Желтые аварийные лампы хило мерцали по окружности отсека. Ну да, мостик. Что за корабль? Выяснит, никуда не денется.

Рядом с ней в соседнем кресле обмяк модифицированный корпус получеловека. Неужели это Живых? Он висел, как и она, на натянувшихся ремнях в скособоченном кресле. Вытащить его будет непросто, тяжесть такую.