Что скрывают зеркала - Наталья Калинина

– Ой. Простите. Вы такая молоденькая и симпатичная, что я подумал…

– А что, преподаватели обязательно должны быть пожилыми и некрасивыми? – улыбнулась Эля. Этот молодой мужчина ей нравился, и она невольно, настроившись на его волну легкого флирта, ответила ему тем же. Впрочем, будь с ней рядом любая из ее незамужних сокурсниц, наверняка бы тоже не удержалась от кокетства. Мужчина был хорош собой: брюнет с зелено-карими глазами и тонкими чертами лица. Скроенный по его фигуре деловой костюм светло-серого цвета, дорогие часы на запястье и кожаная папка под мышкой выдавали в нем человека состоятельного. Порыв ветра словно приманку швырнул в приоткрытое окно запах дорогого парфюма, и Эля всерьез пожалела, что одета сегодня так просто: в синие джинсы и белую блузку, а на лице из косметики лишь пудра и немного румян, даже глаза не накрасила и волосы завязала в обычный хвост.

– И какого языка вы преподаватель? – спросил все так же через окно незнакомец.

– Испанского.

– Я вообще-то шел записываться на английский… – задумчиво протянул он.

– На английский еще есть пара мест, – поскучнела Эля.

– А на испанский?

– А на испанский уже нет.

– Жаль, – на это раз уже огорчился – притворно или по-настоящему – мужчина. – Если такой романтичный язык, как испанский, ведет такая красивая учительница, я бы записался на ваш курс. Но раз так… Что ж, английский – значит, английский.

– Увы, – развела Эля руками, с огорчением понимая, что единственный повод, который мог бы дать благодатную почву для продолжения знакомства, лопнул мыльным пузырем.

А мужчина, спохватившись, торопливо глянул на наручные часы и нахмурился.

– Опаздываю! – вздохнул он. И уже тоном, лишенным легкомысленных ноток флирта, спросил: – Так где можно узнать про курсы английского?

– В секретариате. Вторая дверь налево.

– Налево так налево, – усмехнулся мужчина. – Хотя мне больше нравится направо. И, кстати, клюквенную пастилу я тоже люблю. Приятного аппетита! И спасибо за помощь.

Надо же, успел разглядеть на ее столе коробку и чашку! Эля отчего-то смутилась. А мужчина тем временем уже шагнул в темный предбанник школы, в коридоре раздались его шаги, которые замерли вовсе не возле ее кабинета, и затем – деликатный стук в дверь секретариата. Эля с тоской подумала, что секретарь Алена тоже молодая и симпатичная – и, кажется, одинокая. И что сейчас этот мужчина будет одаривать комплиментами Алену, а та, очарованная им, щебетать и подыскивать ему удобное расписание, бросать на него заинтересованные взгляды из-под густо накрашенных ресниц, демонстрировать как бы невзначай длинные стройные ноги. Отчего-то в эту минуту Эля люто возненавидела и эффектную секретаршу, к которой всегда относилась с симпатией, и этого незнакомца. Пусть хоть на минуту, но возненавидела. От заретушировавшего черным ей сердце чувства ее избавила боль: задумавшись о том, что может происходить в кабинете секретаря, Эля неосторожно пролила кипяток из чайника мимо чашки, брызнув им себе на руку. Зашипев от боли, она, как кошка лапой, затрясла ладонью, а потом по-детски лизнула больное место. И в этот момент увидела в окно с улыбкой наблюдающего за ней незнакомца. И когда успел?! Она вновь смутилась. А он уже отсалютовал ей на прощание папкой и, к ее огорчению, ушел. А спустя три дня они вновь встретились. Мужчина после своего первого занятия английским дождался в коридоре, когда у Эли закончатся уроки. И преподнес ей коробку клюквенной пастилы на глазах у ревниво стрельнувшей взглядом в его сторону секретарши. А затем пригласил Элю прогуляться по вечерней Москве. И она пошла за ним – незнакомцем, о котором знала только то, что его зовут Сергей и что он тоже, как и она, любит пастилу. Но пригласи он ее хоть пойти за ним пешком до Сибири – и она бы с радостью согласилась. Его обаяние опутало ее невидимой сетью еще с первых секунд общения с ним. Это уже позже Эля поняла, что у такого обаяния может быть только дьявольская природа. Но тогда… Тогда они пробродили по Москве почти всю ночь. Несмотря на то, что утром Сергею нужно было в офис. Несмотря на то, что туфли Эли на высоком каблуке вовсе не были предназначены для подобных прогулок. Они шли, не разбирая маршрута, часы напролет, которые проносились как мгновения. То выныривали из узких, плохо освещенных улочек на широкие проспекты, то опять пропадали в безлюдных закоулках. Иногда они заходили в попадающиеся на их пути кафе выпить горячего чаю. А затем выходили и оказывались, к своему удивлению, то на набережной, то совершенно в противоположной стороне от того места, куда пытались попасть, словно кафе были порталами, отправляющими их в разные районы столицы на свое усмотрение. Та ночь стала поистине волшебной не только в плане неожиданных маршрутов, но и потому, что между ними зарождалась магия. Рассвет они встретили на Кузнецком Мосту, гудящем даже в этот час от проносившихся по нему машин, и, стоя над черной водой реки, впервые поцеловались.

Их роман развивался стремительно и заполнил собой полностью жизнь Эли. Даже когда ей вдруг отказали от места преподавателя, потому что директриса решила взять вместо нее свою племянницу, Эля приняла это событие стоически. Сергей уверил ее, что потеря работы – не конец света. И что он в состоянии обеспечить ее, Эле даже нет необходимости искать новую. А три месяца спустя девушка увидела на тесте две полоски и поначалу растерялась. Тот день стал для нее знаменательным не только из-за той новости, но и потому, что ей поступило предложение от испанской компании, налаживающей поставки медицинского оборудования в Россию. Но искали сотрудника не для российского представительства, а в головной офис. Обещали высокую зарплату, хороший социальный пакет и помощь в оформлении документов. Испания была страной ее мечты. И в другой ситуации Эля не отказалась бы от такого предложения, но в этой с ней уже был Сергей и тот, кто свое невидимое пока присутствие обозначил двумя красными полосками. И она, понимая, что второго подобного предложения у нее уже не будет, скрепя сердце написала отказ потенциальному работодателю. А через месяц вышла замуж за Сергея.

С тех пор, не раз оглядываясь на тот день-перекресток, она часто задавала себе вопрос, что случилось бы, поступи она по-другому. Вполне возможно, что жизнь ее была бы куда счастливей и уж точно – спокойней. Но тогда с нею не было бы Тихона.

Погрузившись в воспоминания, Эля не сразу заметила старика в инвалидной коляске, который остановился рядом с ее лавочкой. Как долго он находился здесь, тоже наблюдая за бегающим с одной горки на другую Тихоном, Эля не поняла. Просто внезапно ощутила чужое присутствие и почувствовала себя неловко.

– Это ваш мальчик? – внезапно спросил ее старик, поворачивая к ней худое лицо с обвисшими, как у бассета, щеками.

– Мой, – без всякой охоты ответила девушка. Разговаривать не хотелось. Но старик, наоборот, желал общения:

– Сколько ему? Лет пять?

– Угу. Пять.

– Моему младшему внуку столько же. Хороший возраст. Когда ребенок одной рукой еще держится за материнскую юбку, но другой уже открывает себе дверь в самостоятельность. Вы понимаете, о чем я…