Что скрывают зеркала - Наталья Калинина

– Нет, пока ничего нет, – разочарованно вздохнула девушка-агент. – Но может, в следующем месяце…

Эля выпрямилась и сложила внезапно обмякшие руки на коленях.

– Мне нужно в этом. Сегодня. Срочно, – проговорила она, поднимая на девушку такой умоляющий взгляд, словно та могла совершить чудо – вытащить из рукава, как припрятанный козырь, адрес сдаваемой по приемлемой цене квартиры или хотя бы комнаты.

– Увы, ничем не могу помочь. Мне очень жаль, – развела руками агент. – Оставьте ваш телефон, и я вам перезвоню, как только что-то появится.

Эля продиктовала номер и поднялась, чувствуя себя враз состарившейся: сердце билось в неприятно рваном ритме, в ушах стучала кровь, а слабость навалилась такая, словно на ноги надели кандалы. Груз обрушившихся на нее проблем придавил плечи, и Эля вышла из офиса агентства, сутулясь и едва ли не шаркая ногами, как старуха, чью спину согнул опыт прожитых десятилетий. Сын выскользнул за ней тихо, как мышонок, и только уже в коридоре робко взял ее за руку и совсем как взрослый в ободряющем жесте чуть сжал ей пальцы. Эля едва не расплакалась. Это был конец. За три дня они с Тихоном успели обойти все агентства города, и ни в одном им не смогли помочь. Квартиры если и были, то по такой цене, что она не могла себе их позволить. И так спасибо Ане, которая в тот злополучный проблемный день перезвонила ей сразу после ошибившегося номером мужчины, напугавшего ее в первый момент до полусмерти, и выслала из-за границы денег на первое время.

Эля достала телефон и отправила подруге краткое сообщение, в котором написала о последней неудаче. Ответ не замедлил прийти, будто Аня сидела где-то там, в солнечной Испании, в тени тревог с телефоном в руке и ожидала от нее вестей. «Не дрейфь! Завтра прилетаю. Что-нибудь придумаем». Эля вздохнула: что тут можно придумать? Как вариант – искать жилье в других городах, а на какое-то время поселиться у Ани (подруга сама предложила им с Тихоном кров). Похоже, придется принять этот вариант, хоть он не считался безопасным. Да и подругу, несмотря на ее доброту, стеснять не хотелось.

– Мама, можно, я тут поиграю? – Вопрос Тихона выдернул ее из топи нерадостных размышлений. Они как раз проходили мимо детской площадки, расположенной в центре парка, подобно сердцевинке цветка, от которой во все стороны расходились асфальтированные лепестки-дорожки. Что им делать, куда податься, Эля еще не решила, поэтому молча кивнула, и Тихон с радостным криком бросился штурмовать горки и лесенки. Девушка присела на одну из лавочек и достала мобильный телефон, намереваясь поискать в ближайших городках агентства недвижимости и сделать запросы. Но связь с Интернетом в этом месте оказалась плохая. Может, нарочно, чтобы матери следили за своими гуляющими детьми, а не увязали в опасной мировой Паутине. Или чтобы хоть на какое-то время отвлеклись от повседневных забот и, подняв глаза от земли, полюбовались художественными росчерками белых облаков на синем полотне неба, нарядившимися в благородную позолоту липами и вдохнули полной грудью посвежевшего к концу августа воздуха. Едва Эля убрала телефон, как из-за облака, будто по заказу, выглянуло солнце. Неуловимый блик скользнул по ее раскрытой ладони, поцеловав все еще зудевший шрам, и свернулся у ног светлым пятном как одомашненный зверек. И этот солнечный зайчик вызвал у нее воспоминания шестилетней давности о последнем летнем дне, такие, какими они оставались недолго: чистые, светлые, еще не вымокшие в слезах и крови, не пропитавшиеся удушающей гарью страхов.

…Тот день тоже выдался солнечным, словно лето напоследок решило щедро одарить сэкономленным за дождливые месяцы теплом. Синее небо так же, как и сегодня, расчеркивали штрихи белых облаков, и это художественное сочетание синего и белого напоминало Эле гжельскую роспись. Легкий ветер перебирал, словно украшения в шкатулке, позолоченные верхушки деревьев. И в теплом воздухе обоняние уже улавливало горьковатые нотки осеннего аромата.

Эля раскладывала по папкам учебный материал, с улыбкой представляя себе новых учеников. Их было двенадцать, ровно столько, сколько мест. И это обстоятельство – что все места на курс испанского были заняты – ее несказанно радовало: преподавателем в школе языков она была новым, пришла в апреле на место ушедшей в декрет учительницы, довела предыдущий курс, приняла экзамен, а на новый учебный год ей дали вести занятия у новичков. Эля опасалась, что те, кто придет записываться на курс, узнают, что вести уроки будет недавняя выпускница иняза с маленьким опытом работы, и в сомнениях отступятся. Но нет, ее страхи не оправдались: набор оказался полным. Двенадцать учеников: восемь девушек и четверо мужчин. Эля уже изучила их анкеты, чтобы иметь представление, с кем ей придется иметь дело, и теперь с волнением ожидала понедельника – первого дня занятий. Раскладывая по папкам материал, она мысленно представляла себе каждую анкету нового ученика. Вот эта папка будет для Марины Силиной, вот эта достанется Наталье Шепотовой, а вот эта, может быть, самому старшему в группе (сорок четыре года) Петру Алексееву.

Школа языков арендовала весь первый этаж в двухподъездной пятиэтажке, окна кабинета Эли выходили на улицу, а не во внутренний двор, и в форточку беззастенчиво, как орава расхулиганившихся ребятишек, то и дело врывались посторонние шумы: шуршание автомобильных шин по асфальту и гудение работающих моторов, шарканье ног прохожих, обрывки их разговоров, пару раз – чей-то смех и однажды – рокот промчавшегося байка. Напротив через дорогу располагалось здание коммерческого техникума, и во время перемен у его дверей бывало многолюдно: молодые люди и девушки выходили покурить, пролистывали конспекты, обменивались новостями, громко смеялись. Но сейчас двор пустовал. Лишь изредка его пересекал кто-нибудь из персонала, входил в здание и с громким стуком закрывал за собой дверь.

Закончив раскладывать материал, Эля сложила папки в аккуратную стопку на краю стола и тронула кнопку маленького электрического чайника. Время сделать небольшую паузу. Ожидая, пока закипит вода, она достала из ящика стола чашку, начатую коробочку клюквенной пастилы и присела на стул у окна. И в это время заметила заглядывающего с улицы прямо ей в окно молодого мужчину. От неожиданности Эля вскрикнула, чем не столько смутила, сколько развеселила незнакомца. Он улыбнулся ей широкой улыбкой давнего знакомого и жестом попросил приоткрыть окно. Эля, повинуясь не столько любопытству, сколько белозубой улыбке мужчины и веселому взгляду его зелено-карих глаз, дернула тугой шпингалет и приоткрыла раму.

– Девушка, скажите, это школа языков? – спросил незнакомец, хоть вывеску наверняка видел. Эля кивнула, на что мужчина обрадованно выдохнул: – Ну наконец-то! А то я заплутал.

– Вы записаться хотите?

– Да.

– Так заходите, – рассмеялась Эля, потому что мужчина продолжал топтаться перед ее окном словно перед окном регистрации.

– А вы секретарь?

– Нет, я преподаватель, – ответила она, и в ее голосе невольно просквозила гордость. Да, ей было чем гордиться: она, дочь простых работящих провинциалов, с первого раза поступила в столичный университет на иняз, куда конкурс был высоким, окончила учебу с красным дипломом и устроилась на должность преподавателя испанского (а в перспективе и французского) языка в элитную школу языков.