Воспитанник орков 1 - Евгений Васильевич Шалашов

попортить его смазливую мордочку, которой он так дорожил, и бить не станет. Это он осознал после затрещины, за которую Дануту было до сих пор стыдно. Поднять руку на родственника — последнее дело! Как это сумел понять смазливый родич — непонятно.

— Тупой, грязный орк, — не унимался Казистер. Позабыв, что хотел соблюсти высокомерие, братец перешел на «ты». — Ты ничего не умеешь, кроме того, чтобы распускать кулаки!

Когда—то отец учил — если не хочешь вспылить, мысленно сосчитай от одного до дюжины, потом обратно, а заодно подумай, чем можно вывести противника из себя, не прибегая к кулакам? Если тебя задели за «живое», ответь тем же. А что там у братца?

— Вы правы, дорогой брат, — виновато потупился Данут, еще минуту назад хотевший уронить на родственничка бочку с «земляным маслом». — Я был неправ.

— Что? — вытаращился Казистер.

— Я был неправ, что побил этих ... хороших юношей. Сегодня же извинюсь перед ними и скажу, что отныне я не вмешиваюсь в ваши дела.

Данут, старательно пряча усмешку, наблюдал, как с хорошенького личика сползла улыбочка, сменившаяся гримасой испуга.

— Хотя, — в раздумье добавил он. — Извиняться придется вам. Я решил сегодня заменить сторожа на складе.

— Данут, — впервые за месяц «вспомнил» двоюродный брат его имя. — Ты не можешь этого сделать!

— Почему? — удивленно похлопал ресницами Данут. — Сторож вчера попросил дать ему свободную ночь. Вот я и решил, что посижу ночку. Что в этом плохого? Сторож отдохнет.

— Я не про сторожа, — выдохнул братец. — Вы не можете остаться здесь и бросить меня одного. Меня, своего брата.

— Вы же сами только что сказали, что я орк. Как у орка могут быть братья среди фолков?

— Но меня изобьют! — с надрывом выкрикнул Казистер. — Аристун, со своей бандой, ходит за нами по пятам. При тебе они боятся к нам подходить. Но если ты не пойдешь, меня измордуют!

Данут ободряюще похлопал родича по плечу:

— Если и измордуют, то не до смерти. Подумаешь, попортят мордочку. Мне твою морду не жалко.

— А—а—а! — заверещал вдруг Казистер, падая на грязный, покрытый разводами масла пол и принялся кататься по нему, причитая: — Ты такой же, как мой отчим! Все вы, Таггерты, одинаковы! Ты только и ждешь, чтобы меня избили. Тебе мало отобрать у меня наследство, ты хочешь, чтобы меня изуродовали!

Отчим? Это ж получается, Казистер, не родной сын дяди, а пасынок? Теперь Дануту становилась понятным и поведение тетушки, и ненависть братца. Стало быть, они воспринимают его как соперника.

Одним рывком Данут поднял двоюродного брата с пола, хорошенько встряхнул и хмуро бросил:

— Не позорься. Пока я с тобой — никто тебя пальцем не тронет.

Глава 4. Родственные чувства — продолжение

Следующий день был выходным. Данут бродил по порту, увертываясь от докеров, таскающих какие—то мешки, корзины, бочки, пару раз чуть не подрался с матросами, которые не могли терпеть праздношатающегося юнца, норовя «припахать» его для каких—то там дел и, едва не завербовался на судно, идущее за китами. Наконец, вдоволь налюбовавшись на красивые и не очень корабли (хотя, на взгляд Данута, все корабли были наикрасивейшими), парень зашел в таверну промочить горло.

Взяв себе кружку пива, юноша отыскал свободный столик, где восседала пара сравнительно трезвых морских бродяг, неспешно цедящих крепкое вино. Один из моряков — немолодой, с рыжими, изрядно тронутыми сединой усами, усмехнулся, наблюдая, как парень неаккуратно роняет пену на стол. Второй — помоложе, со шрамом через все лицо, даже приподнял локоть, чтобы его не замочило.

— Прощения прошу, — извинился Данут, отхлебывая глоток.

Пиво он не слишком жаловал, предпочитая что—нибудь другое, вроде кваса, но кто в морской таверне будет пить квас?

— Где—то я тебя видел парень, — раздумчиво проговорил рыжеусый.

Дануту не нужно было вспоминать, где он сам видел этого моряка.

— В прошлом году, в Оште. Ты у меня шкурку черного соболя торговал.

— О, точно, — обрадовался моряк. — А ты, жмот такой, шкурку сменять отказался!

— Было дело, — не стал спорить Данут. — Ты мне за нее хотел ломаный нож всучить. А на кой он мне? За такую шкурку можно десять ножей добыть.

— А то я сам не знаю? — слегка обиделся рыжий. — Только у меня к тому времени ни векши, ни менового товара не было. Думал — вот, юнца облапошу, откуда дурачок о ценах знает?

Все трое заулыбались. Данут не обижался, что моряк пытался его надуть — дело привычное.

— Слышал я, что на Ошт норги напали? — спросил второй, со шрамом.

За месяц, проведенный в Тангейне, боль слегка притупилась. Но рассказывать в очередной раз о том, как ему посчастливилось уцелеть, парню не хотелось. Но моряки, похоже, сами слышали эту историю.

— Значит, на западном побережье теперь лишь орки остались, — изрек рыжеусый. — Придется нам на восток ходить. А там и кит не тот, и шкурки хуже.

— Киты — они везде одинаковые, — вступил с ним в спор второй. — Зато товару теперь меньше стало, на шкуры да на остальное цены вырастут, прибыли больше.

— А нам—то, не один ли хрен? — перебил его рыжий. — Наше дело купцов туда—сюда доставить, а прибыль... Какая у нас прибыль? Теперь только хуже будет, — посулил он. — Ошта нет, купцов много. Будем теперь друг друга за глотки брать, чтобы товары заполучить.

— Точно, — взгрустнул тот, что со шрамом. Выпив, сплюнул на пол. — А все норги проклятые.

— А кто они такие? — осторожно поинтересовался Данут. — Почему о них никто ничего не знает?

— Кто норга хоть раз видел — морских крабов кормит, — засмеялся рыжий. — Живут они где—то посреди моря, никто не знает.

— Почему с ними никто справиться не может? Тангейн — город огромный. Кораблей столько, что не счесть! Собраться, найти эти клятые острова, да и разделать всех норгов под гребенку, — предложил парень.

Моряки как—то странно переглянулись, дружно допили и, не заказав новой выпивки, вышли.

Вечером в доме дяди парня ждал крупный разговор наедине.

— Как ты можешь вести такие разговоры! — бушевал дядя. — И, ладно бы, ты их вел в городе. Но в порту, где столько глаз и