Лунный нетопырь - Ольга Ларионова

— Нет, — в необъяснимом порыве откровенности отозвался он еле слышно; — я всего лишь прилежный наследник древней мудрости. Но не такой властитель нужен моему народу, чтобы вернуть былое счастье и величие…

— Но ты можешь вырастить такого могущественного короля, потому что теперь у тебя есть внуки! — горячо прошептала принцесса, чувствуя, что этот горький разговор никак не предназначен для посторонних ушей.

— Нет, — еще тише повторил Алэл, — тем более, что одному из них вообще не следовало родиться…

Он резко повернулся, словно сожалея о сказанном. Какая-то тайна лежала у него на сердце, но мона Сэниа поняла, что расспрашивать она не вправе. Алэл доверился ей, как и она доверилась бы ему, просто потому, что ему надо было поделиться с кем-то, равным себе; но для собственной семьи его тяжкие думы, похоже, должны были оставаться неведомыми.

И, глядя на его старческие, совсем не королевские плечи, сутулую спину и бессильно повисшие руки, она поняла, что легче ему от этого разговора не стало.

* * *

— Ты что-то слишком долго шушукалась с этим почтенным селадоном, — ревниво заметил Юрг, едва они с женой снова очутились возле их маленького замка. — Обольщал он тебя, а? Признавайся.

— Погоди. Ю-юшеньку уложу, тогда поговорим. — Когда верная дружина этого не видела, она позволяла себе позаботиться о сыне собственноручно.

— Хочу деду… — сонно пробормотал наследник — он еще иногда проглатывал предлоги.

— У нас полная свобода хотения, — привычно отозвался непреклонный отец, справедливо полагавший, что капризы допустимы только для принцесс, но не для принцев. — Сейчас мы с твоей мамочкой кое-что выясним, а то мне ведь недолго вернуться к этому островному ловеласу для получения сатисфакции!

— Не изображай Отелло перед сном, — невесело усмехнулась Сэниа, уже знакомая — в пересказе, разумеется — и с этим шедевром земной литературы. — Тем более, что Алэл мне такое сказал… Не знаю даже, говорить тебе, или нет.

— Ну?!

— Он обронил… Вроде бы нечаянно… Просто язык не поворачивается повторить. Он сказал, что одному из его внуков лучше было бы не родиться.

Юрг ошеломленно покрутил головой:

— Ну и ну, добрейший дедушка! А кого именно он имел в виду?

— Не представляю себе. И уточнять, сам понимаешь, я не могла.

— Разумеется, — он почесал в затылке, хотя мона Сэниа не раз пыталась отучить его от этой отнюдь не светской привычки. — Вероятно, он недоволен кем-то из Шамшиеневой парочки… Уж слишком они не похожи друг на дружку. В принципе такие случаи наблюдаются, когда у двойняшек разные отцы. Теоретически это возможно.

— Но не практически же! — возразила жена. — Старшие сестрички с их комплексом королевского достоинства…

С их бабской спесью, если точнее, — подхватил Юрг. — Да, эти гусыни и на полет стрелы не подпустили бы к своей постели претендента на их благосклонность, лишенного как минимум полуведра королевской крови в жилах. Да и папенька у них — типичный домостроевец, только с уклоном в троеженство. Между прочим, у нас на Руси до принятия христианства некоторые князья…

Она сняла свой аметистовый обруч, и вместе с разом угаснувшим закатным светом голос мужа отдалился, приглушенный ее хронической неприязнью к его воспоминаниям о Земле. Единственное, чего она сейчас желала — это свернуться калачиком и забыться без сновидений, на крайний случай — увидеть сон из далекой юности, когда она из королевской ложи следила за рыцарским турниром, где позабытый теперь всеми эрл Асмур одерживал победы в ее честь, или из ее горестных странствий по планетам созвездия Костлявого Кентавра, когда, потеряв своего первого супруга и сочтя, что жизнь на этом кончена, она искала достойной смерти, лишь бы не возвращаться в одиночестве на родной Джаспер…

Но когда ей, наконец, удалось-таки свернуться калачиком, сон не пришел.

Вернулось ощущение странной тревоги, которое она испытала, взглянув на новорожденную дочурку Шамшиени. Что-то подобное она почувствовала еще раньше, взяв на руки первого внука Алэла — мягкий толчок изнутри, от которого бешено забилось сердце. Тогда ей показалось, что она видит крохотного Юхани, которому от роду день или два. Алэл, горделиво и как-то снисходительно наблюдавший за этой сценой, тогда благодушно обронил: «Не правда ли — у всех наследников престола есть что-то общее?»

И она тогда успокоилась — хотя с чего бы ей вообще волноваться? Ну, похож Алэлов внучок на ее Юхани — тем больше для него чести. Она на своем веку видела не так уж много новорожденных, но слыхала, что они схожи, как листочки на одном дереве.

Но вот она увидала дочь второй царевны, и необъяснимое предчувствие беды захлестнуло ее с удесятеренной силой. Она с трудом подняла глаза на Ардиньку, качавшую на руках малышку — и замерла в изумлении: на бледном личике девушки, застывшей в растерянности при нежданном появлении принцессы, отразилось точно такое же смятение, неподвластное ни трезвому рассудку, ни умению владеть собой.

И то, и другое вернулись к обеим через мгновение, но этого мига ей было достаточно.

Раздался упругий хлопок, словно парус развернулся — это пузырилось на ветру громадное четырехцветное знамя, расстеленное на земле подле громоздкого, но уже порядком потрепанного шатра тихрианского правителя Лронга.

— Боюсь, ты никогда не достроишь свой дворец, — невесело усмехнулась мона Сэниа, оглядывая разноцветную россыпь малых шатров и палаточек, окружавших княжеское жилище, многие из которых были крыты куда как более дорогими тканями и коврами, чем позволил себе Лронг.

— Руки не доходят, — как-то по-юношески робея, пробасил он. — Да и не надобны мне хоромы. Забросил я строительство столицы, все равно приходится больше по караванным стойбищам кочевать, порядок наводить. Когда на следующем солнечном круге придет сюда мой народ, новому князю легче будет столицу достраивать. Добрым словом меня помянут.

Принцесса незаметно вздохнула — в интонациях благородного рыцаря Лроногирэхихауда, уже прозванного на всей своей дороге Справедливым, проскальзывали чуть ли не старческие потки, и она знала, что есть в этом доля и ее вины, пусть невольной.

Вот и сейчас он стоял перед нею, переминаясь с ноги на ногу и смущенно наматывая на палец косичку, плетеную из стебельков заповедного бессмертника, совсем как в ту пору, когда он был еще презираемым всеми Травяным Рыцарем, врачевавшим убогих и переносящим тела умерших в мрачные анделахаллы, места последнего приюта тихриан.

— Почти мое жилище, госпожа моя, — спохватился он, откидывая перед нею полог шатра.

— Почту, почту, милый Лронг. — Она легко коснулась его руки. — Я прибыла сюда для беседы, потому что в сумрачную пору, когда одолевают тревожные мысли, лучше всего побыть рядом с истинным другом.