Лунный нетопырь - Ольга Ларионова

И тут появился Алэл. Царевны разом притихли; невольно поддавшись общему настроению, запнулась и Сэниа, только Ю-ю, уже перепачкавший нос в медовой цветочной пыльце, радостно завопил: «Деда!» и затопал к королю, чтобы как всегда бесцеремонно повиснуть на подоле его длинной, затканной диковинными узорами хламиды.

Чужому внуку Алэл позволял решительно все, но со своими, похоже, он с первых же дней установил суровую дисциплину, потому что Ардинька вспыхнула, подхватила из колыбели рыжего малыша и почему-то унесла в задние комнаты. Впрочем, это были их внутренние дела, в которые не пристало вмешиваться подданным другого королевства.

Застолье, как всегда, было обильным и отнюдь не вегетарианским, как того можно было бы ожидать в доме правителя, чьи подданные поголовно были рыбаками. Восторг по поводу изящества и роскоши колыбели не иссякал, и Юргу пришлось совершить маленький экскурс в область французского барокко (просто счастье, что он запомнил этот термин — остальное можно было и приврать, благо в череде многочисленных Луев он путался еще в школе, предпочитая им тангенсы и котангенсы). Король благосклонно кивал, но от зоркого ока принцессы не укрылась его нахохленность, из-за чего он напоминал большую усталую птицу, которая на старости лет рискнула обзавестись птенцами, а теперь сомневается, по силам ли ей такое счастье.

Между тем Ю-ю, вконец перемазавшийся, захныкал — пора было его укладывать. Мона Сэниа поднялась.

— Государь, — внезапно решилась она, — позволишь ли мне в этот радостный вечер отнять у тебя еще несколько минут?

Алэл кивнул — он всегда относился к принцессе с неизменной благосклонностью старшего кузена, и тоже поднялся из-за стола. Они подошли к плотному рядку подрезанного самшита, образующего что-то вроде зеленой балюстрады, за которой далеко внизу по лошадиному всхрапывало вечернее море. Солнце уже готово было скрыться за горизонтом, и поверхность воды мерцала бесчисленными огоньками — рыбаки, вышедшие на вечерний промысел, зажгли их на своих поплавках, волшебным образом преобразив морскую гладь в звездное небо — так благодарные подданные Алэла приветствовали своего государя.

«А вот мне такого не уготовано» — почему-то подумалось ей; с грустью или облегчением — этого она распознать не смогла.

— Что тебя заботит, владетельная хозяйка Игуаны? — Алэл со свойственным ему тактом дал ей понять, что она может обращаться к нему не только как к соседу, но и как к всесильному королю, готовому оказать ей любую помощь.

— Государь, забота моя… наша, — поправилась она, — требует могущества более высокого, чем власть над одним островом.

Алэл склонил голову в знак того, что и это ему доступно.

— Я рассказывала тебе о своих злоключениях, государь, приведших нас на дарованную тобой гостеприимную Игуану, — продолжала принцесса, старательно выбирая слова. — И тебе известно, что с тех пор мы с моим супругом безуспешно пытаемся отыскать на дальних планетах волшебный амулет, с помощью которого нам удалось бы снять заклятие неприкасаемости с заколдованной ледяной горы, в недрах которой, мы уверены, сокрыто тело девушки, погибшей по моей вине.

Алэл слегка качнул головой, как бы говоря: свою вину ты преувеличиваешь, но не мне разубеждать тебя.

— Не старайся объяснить причины, заставляющие тебя обращаться ко мне с просьбой, — мягко проговорил он. — Просто спрашивай.

— Благодарю тебя за твою прямоту. Скажи тогда, повелитель пяти стихий, а есть ли знак или другой способ, позволяющий отыскать на чужой земле такой талисман? Или хотя бы указать место, где он укрыт?

— Нет, — ни секунды не раздумывая, ответил Алэл. — Магия иноземных талисманов, заклинаний и чернокнижной волшбы — это шестая стихия, которая мне неподвластна.

Мона Сэниа не ожидала, что он так легко и безжалостно признается в своем бессилии.

— Значит, ты, государь… — Она запнулась, чтобы нечаянно не оскорбить короля.

— Всего-навсего властелин моря — сегодня, во всяком случае.

— Сегодня? — невольно вырвалось у принцессы — ей и в голову не приходило, что могущество Алэла, о котором она до сих пор больше слышала, чем видела воочию, каким-то образом ограничено во времени.

— Разумеется, — подтвердил король. — Даже двум богам нельзя поклоняться одновременно, а уж пятерым — и подавно. Сегодня перед восходом солнца я обратил свои мысли к алтарю воды — земной, морской и небесной, и только эта стихия стала подначальна мне до завтрашнего утра, пока на рассвете я не возложу на себя власть над другой — или этой же самой — частью всего сущего. Один день — одна подвластная стихия, иначе…

Он запнулся, словно боясь сказать что-то лишнее.

Принцесса опустила голову, чтобы сегодняшний повелитель морских просторов не заметил глубокого разочарования, охватившего ее. Но он безошибочно угадал ее мысли — для этого не нужно было никакого волшебства.

— Теперь я, в свою очередь, приношу тебе благодарность, владетельная мона, за то, что ты напомнила мне о моих обязанностях, — проговорил он, и в его голосе снова зазвенело царственное величие. — Праздник пришел в королевский дом, и я должен разделить его с моим народом.

Он, продолжая глядеть на потемневшее море, простер руку открытой ладонью вверх, и тотчас же сзади ему на плечо беззвучно прыгнул невесть откуда взявшийся шестиногий свянич, поблескивающий выпуклыми стрекозиными глазками. Шустро перебирая лапками, он пробежал по руке и уселся на суховатой ладони.

— Праздничный вечер должен быть свободен от трудов, а добыча обильна, — пробормотал Алэл вполголоса, и непонятно было, обращается ли он к принцессе или дает наставления своему чудному зверьку (или длинношерстному насекомому — этого она за целый год так и не смогла разобрать). Но, по-видимому, справедливо было последнее, потому что свянич присел на задние лапки, как котенок перед прыжком, щекотно оттолкнулся от ладони (Алэл поморщился) и взмыл в вечернее небо. Сэниа тут же потеряла его из вида, хотя, следуя дугообразной траектории его полета, можно было предположить, что сейчас он уже плюхается в море где-то в самой гуще скопления лодок.

— А не утонет? — осторожно поинтересовалась принцесса,

Алэл только повел смоляной, не тронутой проседью бровью, как бы говоря: «Ты смотри, смотри…»

Некоторое время она ничего не замечала, но вскоре рой морских светлячков пришел в движение — они затрепетали, закружились, множась и разгораясь все ярче, и дружный радостный клич донесся до королевского сада. На поверхности воды выступили какие-то бесформенные черные пятна, и люди в лодках, замерших на одном месте, принялись торопливо выбирать что-то поблескивающее из этих темных масс. Мона Сэниа машинально поправила свой обруч, чтобы лучше видеть, и вдруг поняла, что море непостижимым образом отступило, почти обнажив дно, и рыбаки теперь прямо руками выуживают крупную рыбу, попрятавшуюся в спутанных водорослях.

— Ты великий король и кудесник, — проговорила потрясенная принцесса. — Прости, что я на какой-то миг усомнилась в твоем даре…