Калипсо - Ингар Йонсруд

Есть свои плюсы в том, когда оставляешь все как есть, а не стремишься к переменам. Всем известно, что влюбленность подобна костру. Без топлива он затухает. Он отодвинул Кафу от себя и позаботился о том, чтобы они не работали над одними и теми же делами. Он поднимался, когда она приходила, и возвращался на место, когда уходила.

Но вот он и она оказались тут. У нее на лестнице лежал труп, которого, как она думала, звали Микаэль Морениус. У него был труп в люке, которого действительно звали Микаэль Морениус. Что еще объединяло эти дела, кроме перста судьбы, заставившего их работать вместе?

Огонь в нем все еще тлел. Он почувствовал тепло, стоя перед ней. Эта хрупкая и гибкая пакистанка с быстрым умом и острым языком. Темные волосы лежали волной над добродушными глазами, красивые формы облегала шерстяная куртка.

– Я смотрю, ты выбросил трость?

– На самом деле, я ее потерял.

– Нужно следить за тем, что любишь, – холодно сказала она и провела его в холл.

Он заметил, что Кафа прихрамывает, но предположил, что она все же делает это не из солидарности с ним.

Холл оказался таким же, каким она описала на ориентировке. Темный и почти величественный в приглушенном свете люстры. Гвозди, криво торчавшие из стен, навеяли Фредрику ассоциации со средневековым пыточным орудием, а вонь только усиливала их. Труп уже давно пора было убрать. Очевидно, Кафа поняла, о чем он думает.

– Труповозка приезжала, и все было готово. Но с этим телом в люке…

До Фредрика дошло. Это было первое дело Кафы в качестве главного следователя. И она не собиралась облажаться. Ведь то, что труп все еще лежал здесь, не играло никакой роли. Пока что никто не записался на похороны.

– Так что поэтому он еще здесь. Мужчина, которого мы до этого момента считали Морениусом, – сказала она.

Фредрик поднялся по лестнице к мертвому. Осмотрел разбитую чашку и гниющее тело. Начальница бригады криминалистов, болтливая женщина по имени Тересе Грефтинг, уже собиралась раскрыть мешок, в который погрузят труп.

– Не завидую вам с этой ношей, – сказал Фредрик, подойдя к ней.

Она подняла глаза на него.

– Да, чертов боров. Он здоровенный.

Грефтинг показала на носок, туда, где торчал темный скрючившийся большой палец.

– Он наступил в кофе, – сказала она, проведя пальцем под резинкой капюшона и вытерев пот о полу белого халата. – Ну, что думаете? Поскользнулся и упал? Несчастный случай?

– Знаете, сколько человек умерло в Осло в прошлом году? – Кафа неслышно подошла к ним. – Три тысячи девятьсот пятьдесят шесть. Каждую неделю случаются несчастные случаи подобные этому.

Она посмотрела на Фредрика.

– Но этот был инсценирован, чтобы выглядеть как несчастный случай. Меня вчера ограбили. Тот, кто сбил меня с ног, украл материалы с уликами. Тут было совершено преступление.

Столовая оказалась продолговатой комнатой с оранжевыми гардинами. По пути туда Кафа указала на место, где они нашли оторванный кусочек фотографии, а в столовой их встретил жесткий голос – Андреас лаялся с кем-то по телефону. Звук слегка приглушался висевшими на стенах коврами. Одни с узорами каких-то абстрактных цветов и форм, другие – с пейзажами, религиозными мотивами и животными. Тканые полотна источали запах натуральной шерсти.

Инспектор Косс тоже уже был здесь.

– Тебя ограбили? Что это значит?

Кафа показала свои ладони. Они были ободраны, с еще свежими корками.

– Меня сбил с ног пробегавший мимо. Сначала я подумала, что это просто случайность, что какой-то мешок дерьма просто не заметил меня. Но придя домой и собираясь перечитать папку с материалами по делу Микаэля Морениуса, я обнаружила, что она пропала. Я уверена, что папка лежала в сумке.

– Но почему…

– Я подумала, что это не будет иметь никакого значения. Просто пересмотрю информацию заново. Но не вышло. Теперь в регистре не осталось никакого Микаэля Морениуса. Ни адреса, ни даты рождения, ни семьи… ничего. Все пропало. Удалено.

– Ты шутишь?

Андреас закончил разговаривать по телефону парой крепких словечек. И подошел к коллегам, недовольно ворча.

– Я говорил с патологоанатомом Хайсманном. Его разбудил ночью звонок с ночной вахты из Центральной больницы. Кто-то пришел туда и потребовал выдать все личные вещи Морениуса. Хайсманн мигом сел в машину, но когда он приехал, коробку с вещами уже забрали.

Фредрик, недоумевая, стал хватать ртом воздух.

– Это… это же улики. В деле об убийстве. Никто не может просто взять и…

– Может, – перебил его Андреас. – По решению суда. Я только что говорил с ними. Какой-то там судья первостатейной инстанции, сволочь. Он подтвердил, что решение подлинное. Но он ни слова не хочет говорить о том, кто попросил получить его и на каком основании. Ссылается на статью в законе о безопасности.

Андреас взглянул на Косса.

– Закон о безопасности! Ты же юрист. Закон о безопасности касается терроризма. Госбезопасности. Всего вот этого дерьма. А это что за чертовщина?

Инспектор отреагировал на эту вспышку прохладной миной. Не получив ответа, Андреас продолжил:

– Хайсманн отследил зубную карту Морениуса. Но теперь и она исчезла.

Он сделал шаг назад.

– Вы понимаете что тут происходит? Все следы Микаэля Морениуса вот-вот превратятся в дым, прямо у нас на глазах.

В углу комнаты стоял обеденный стол, покрытый ниспадающей черной в белую полоску гобеленовой скатертью. Косс сделал шаг к столу и наклонил голову набок.

– Что мы вообще знаем об этом Морениусе? – спросил он, явно думая о чем-то другом.

– Немногое, – ответила Кафа. – Он никогда не упоминался в газетах, в соцсетях его нет. Ни работодателей, ни судимостей.

Инспектор повернулся к ним.

– Значит, жил инкогнито, скрываясь за чужим именем. Никто не заявил о его пропаже. Ни жены? Ни родителей, ни детей?

Кафа покачала головой.

– Возникает вопрос, почему так? – сказал Косс. – Почему он так жил? Кем он был?

Фредрик посмотрел на инспектора, перевел взгляд на оранжевые гардины и на мрачный осенний сад на улице. Было два возможных объяснения. Или на Микаэля Морениуса кто-то охотился. Или он сам был охотником.

Бывает, что государство скрывает тех, за кем охотятся. Это могут быть женщины, убежавшие от мужей-насильников. Звезды, которым докучают назойливые преследователи. Политики, которым угрожают.

Адреса, телефонные номера, дети. Все засекречивается так, чтобы только единицы из полиции имели доступ к данным.

Но есть еще и другая категория. Преступники. Бывшие участники террористических организаций, может быть. Военные преступники или члены мафии. У них есть одно общее – все они мелкая рыбешка. Государство защищает их потому, что они сдают крупную рыбу в обмен на более мягкое наказание. Может быть, Андреас предположил правильно? Что Микаэль Морениус отмывал деньги, но стал слишком жадным? Что власти вычислили его и он настучал на старых знакомых?