Волчий тотем - Цзян Жун

Живший вместе с Чень Чжэнем в юрте его сокурсник Ян Кэ был сыном профессора известного университета в Пекине. У них в доме была огромная библиотека. Во время учёбы в высшей средней школе они с Чень Чжэнем часто менялись книгами, а после делились впечатлениями о прочитанном. Их взгляды всегда совпадали. В Пекине Ян Кэ был мягким и застенчивым молодым человеком, когда видел, что другие разговаривают, то всегда краснел. Он и не думал, что, приехав в степь, два года будет питаться бараниной, говядиной и соевым творогом. Находясь целыми днями на солнце, он и оглянуться не успел, как превратился в степного китайца крепкого телосложения. Кожа на его руках и лице, как у пастухов, сделалась красно-фиолетовой, а характер стал намного жёстче. Многое в человеческом мире определяется окружающей природой — впервые он понял это только сейчас.

В этот раз Ян Кэ был более оживлён, чем Чень Чжэнь. Сидя на повозке и одновременно погоняя палкой вола, он говорил:

— Вчера я всю ночь плохо спал, потому что Билигу снова захотелось на охоту. Ты обязательно должен попросить его, чтобы он взял меня с собой хотя бы раз. Пусть даже придётся два дня и две ночи лежать на снегу. Я выдержу. Оказывается, волки могут делать людям добрые дела, вот уж действительно ни разу не слышал о таком. Сегодня мне обязательно надо самому откопать дзерена, только тогда я смогу поверить… А мы на самом деле сможем притащить домой телегу антилоп?

— Старик сказал, сейчас трудно копать. Это значит, что мы первыми наполним телегу дзеренами. Потом, тех, что получше, поедим или поменяем на вещи и ещё докупим для нашей юрты побольше кошмы, — смеясь, сказал Чень Чжэнь.

Ян Кэ, махнув деревянной палкой, ударил лошадь так, что она вытаращила глаза.

— Видимо, ты не на шутку увлёкся волками, и в дальнейшем мне тоже надо хорошенько поучиться у них охотиться. Это конечно, не обязательно, но в случае войны тоже может пригодиться… Я согласен с тобой: если в этой степи долгое время вести образ жизни кочевников, то в конце концов рано или поздно станешь поклоняться волкам, как гунны, тюрки, монголы и другие народы, живущие здесь. В книгах тоже так пишут. Однако мы, китайцы, уже в степи несколько столетий, но всё-таки не поклоняемся волчьему тотему, — рассуждал Ян Кэ, качаясь из стороны в сторону.

— Не скажи! — Чень Чжэнь придержал лошадь и добавил: — Например, я уже сейчас верю степным волкам, а ведь прошло всего два с небольшим года, как живу в степи.

— Но подавляющее большинство китайцев — крестьяне. И менталитет у них крестьянский: раз они прибыли в степь, то для них очень уж удивительно, как это можно не содрать с волка шкуру. Ханьцы[22]— это нация земледельцев, они питаются растительной пищей, до мозга костей боятся и ненавидят волков, как же они смогут поклоняться тотему волка? То, чему поклоняются ханьцы, — это управляющий сельскохозяйственной жизнью Его Величество Дракон. Только ему они способны отвешивать низкие поклоны, трепетать перед ним, безропотно терпеть его. Где уж им, подобно монголам, учиться у волков и оберегать их, поклоняться и в то же время убивать? Только тотем может действительно определить дух людей и их характер. Земледельцы и скотоводы слишком разные. Прошлое, казалось, утонуло в безграничном океане времени, но, как только мы прибыли в степь, наша крестьянско-земледельческая сущность вся вылезла наружу. Ты не смотри, что мой отец профессор, на самом деле и дед отца, и бабка матери — все были крестьянами… — возразил Ян Кэ.

— В древние времена, хотя монголов по отношению к ханьцам был всего один процент, они оказали такое огромное влияние на мир, какое китайцам и не снилось. Даже на сегодняшний день Запад по-прежнему называет китайцев монголоидной расой, и китайцы приняли это. Однако во времена династии Цинь[23]предки монголов даже не имели названия. Я переживаю за китайскую нацию. Китайцы с большим энтузиазмом начали строить Великую стену, занимались самовосхвалением, возомнили себя центром мироздания. Однако, по мнению западных историков, Китай всего лишь страна шёлка, фарфора, чая, даже в России всегда считали нас маленьким народом, и до сегодняшнего дня ничего не изменилось, — закончил Чень Чжэнь.

— По-видимому, волки действительно заслуживают особого внимания, — сказал Ян Кэ. — Мне тоже всё это интересно, я, как и ты, листаю исторические книги и не перестаю удивляться: на западе Китая — жуны, на востоке — и, на севере — ди, на юге — мань, куда ни посмотри, везде кочевники. Я чем дальше, тем сильнее хочу вступить в схватку с волком.

— Смотри-ка, ты тоже скоро станешь монголом.

— Я и вправду благодарен тебе, что ты уговорил меня поехать в степь. Ты знаешь, какая твоя фраза проникла тогда в моё сознание? Забыл? Когда ты сказал, что в степи многое осталось как в первобытные времена, и там настоящая свобода, — сказал Ян Кэ.

Ослабив удила у лошади, Чень Чжэнь произнёс:

— Я наверняка ничего такого не говорил, ты переврал мои слова.

Они оба рассмеялись, а повозка со скрипом продолжала ехать по снежной дороге.

Люди, собаки и повозки — все развернули в заснеженной степи оживлённую деятельность.

Вся производственная бригада, руководимая Гасымай, все четыре цзетэ[24], выделили людей и повозки. Повозки были гружены войлоком, длинными верёвками, деревянными лопатами, дровами и металлическими крюками на деревянных шестах. Все люди были одеты в старые кожаные халаты, с тёмно-жёлтыми заплатами из овечьей кожи. Люди и собаки радовались, словно древнее монгольское племя, которое после победы пришло убирать поле сражения и собирать трофеи. Всю дорогу все пили вино и пели песни, веселье распространялось на весь караван. В основном пели монгольские народные песни: боевые, застольные и о любви. Около пятидесяти монгольских собак, распушив шерсть, возбуждённо, как дети, бегали вокруг каравана, катались, дрались и кусались, находясь в крайне возбуждённом состоянии.

Чень Чжэнь с Бату и Ланьмучжабу и ещё с шестью пастухами столпились вокруг старика Билига, как племя вокруг вождя. Широколицый, с прямым носом и большими глазами, Ланьмучжабу обратился к Билигу:

— Я снова неплохо стреляю. Конечно, мне не сравниться с вами, вы не тратите патроны впустую, и благодаря вам все встретят Новый год в довольстве. Хотя китаец Чень Чжэнь — ваш ученик, не забывайте и о монголах. Я и не додумался, что вчера волки устроят там облаву.

Старик взглянул на него и сказал:

— В будущем, когда будешь собирать охотничьи трофеи, почаще вспоминай о старике и четырёх молодых китайцах из бригады, разрешай им не только нюхать аромат мяса, но и пробовать его. Я никогда не видел, чтобы ты кого-либо угощал. Разве монголы так встречают гостей? Когда Чень Чжэнь зайдёт к тебе в гости, подари ему баранью ногу. Когда мы были молодыми, каждый год первого убитого дзерена и сурка в первую очередь дарили старикам и гостям. А вы, молодёжь, начисто забыли обычаи, которые передавались от поколения к поколению. Я спрашиваю тебя, сколько ещё волков тебе не хватает, чтобы догнать того героя-охотника, истребителя волков Бухэ из коммуны «Бай инь гао би»? Ты действительно хочешь попасть в газету и на радио, чтобы получить тот приз? Если вы истребите волков, куда же полетит твой дух после смерти? Неужели ты собираешься, как китайцы, вскрыть кусок травяного дёрна и быть похороненным в земле, чтобы кормить червей? Тогда твой дух не вознесётся к Тэнгри. — Старик вздохнул и продолжил: — В прошлый раз я был в сомоне[25]на собрании, все старики из нескольких южных коммун беспокоятся, они говорят, что там уже полгода не встречали волков, люди хотят перебраться в Элунь…