Дуэль - Эльмира Нетесова

— Я ваш следователь, — ничуть не отреагировала она и назвалась — Ирина Кравцова…

— Вовсе извелись мужики, сплошь пидоры да фраера! Бабу подставили нам, — усмехнулся Бурьян.

Его ткнул локтем в бок старый фартовый по кличке Фишка и шепнул:

— Захлопнись, кент.

Предъявив обвинение всем троим, следователь объяснила порядок ведения дела.

Говорила спокойно, уверенно, ничуть не смущаясь, не реагируя на реплики обвиняемых.

Молчал лишь Фишка. Но перед уходом спросил разрешения на один вопрос:

— Отец твой — следователь Кравцов?

Ирина ответила утвердительно. И фартовый совсем сник.

Ни Бурьян, ни Кляча ничего не знали об известном всему Северу следователе Кравцове. Его звали колымским дьяволом. Его одного боялись и уважали все фартовые. Он ушел на пенсию совсем недавно. И теперь его заменила дочь. Ей было у кого учиться и перенять опыт…

Через Кравцова прошли судьбы многих воров. От него ничего невозможно было скрыть. Он чувствовал истину, его наблюдательности, знаниям завидовали видавшие виды воры. Он никогда не врал, не выдавливал показания под угрозами. Не унижал никого.

Услышав через открытую дверь вопрос и ответ следователя, Балов понятливо вздохнул: «У этой девчушки должна быть железная хватка отца. Молодец прокурор, знал, кому поручить дело. Не всякий мужик-следователь потягается с этой выпускницей», — подумал молча и услышал, как уходившие из кабинета фартовые тихо переговаривались меж собой.

— Ты, Бурьян, трехай, да мозги не просирай. Секи! Эта девка — дочь самого Кравцова! Не залупайся! Дыши, как законник, считай — верняк, в лапы колымского дьявола влипли. Из них, на моей памяти, никто не слинял. Девка, чуть что, к родителю за советом. Он — враз… Не таких обламывал.

- На нашего пахана и его лапы коротки оказались, — не поверил Бурьян.

Он его накрывал. Линял пахан из мусориловок, зон, суда. От дьявола слинять — такой счастливец не возник на свет. Заруби, — шептал тихо.

А шмара — ништяк! Хрен с ней, что следователь. Мне б ее на ночку. Уж не пожалела б, — веселился Кляча, влезая в «воронок».

Фишка глянул на обоих кентов, свирепея. И сказал уже в машине:

Приключений на жопу ищете? Валяйте. Но вытягивать с говна никто не будет…

А через неделю фартовых начали по одному привозить на допросы.

Балов, видя уверенность следователя, внутренне успокоился.

Но ни он, ни оперативники не спускали глаз с кабине-та во время допросов. Знали непредсказуемость и внезапность «малины».

Но все проходило спокойно. Даже в городе, помимо мелких краж сигарет и водки из ларьков, ничего не случалось.

Поутихли фартовые с вашей легкой руки, — сказал как-то Балов Ирине. Та ответила, подумав:

Не с добра. Нынешний покой — это затишье перед бурей. Теперь ее в любой момент можно ожидать.

Почему так думаете? — удивился Геннадий, глянув на уставшую после допросов Ирину.

Так всегда бывает. Фартовые после провалов не бросаются сгоряча, сразу выручать своих. Чтобы снова не попасть в ловушку. Они, в отличие от нас, берегут своих людей. И каждое дело долго готовят, основательно все просчитывают. Потому мы так подолгу раскручиваем их дела.

Я, наоборот, думаю, что уехали воры из Охи, опасаясь за себя. А может, не доверяют Кляче и Бурьяну, боясь, чтобы те их не раскрыли.

— С чего ради? Они об этом не беспокоятся. И вполне возможно, что выручать своих они не станут. Зная наверняка «вышки» никому из троих не будет.

— Да, но Бурьян пытался убить меня. Разве этого недостаточно для расстрела? — удивился Балов.

— У Бурьяна эта судимость — первая. И на момент совершения преступления ему не исполнилось восемнадцати лет. К тому ж вы — живы, тяжелых последствий для состояния здоровья не наступило. Потому о высшей мере наказания в его случае и говорить не приходится, — ответила Кравцова.

Геннадий сконфузился. Но было обидно, что Бурьян останется без наказания за попытку к убийству.

Балов иногда интересовался у Кравцовой, как идет следствие. Она, видимо, не любила расспросов и отвечала однозначно:

— Нормально.

Лишь у себя дома она могла позволить слабину. И делилась с отцом всеми подробностями дела.

Особо ей запомнился первый допрос Бурьяна. Он вошел в кабинет вразвалку, выказывая следователю полное презренье. Кравцова сделала вид, что не заметила, проглядела.

Когда Бурьян сел на табурет, вместо ответов на вопросы уставился на грудь, взглядом шарил по фигуре Ирины. А потом спросил, ухмыляясь:

— Так как мы, сботаемся? Ты мне по кайфу. Имеешь хазу?

Ирина, не одергивая, начала допрос:

— Как проникли вы в помещение универмага?

— Во, баба! Да с такими буферами ты за одну ночь жирный положняк сгребла бы! Чего кантуешься в этой мусориловке? Такие сиськи и корма без понту носишь! — не отвечал на вопрос Бурьян.

— Не забывайтесь, обвиняемый! Вы на допросе! Не будете отвечать, вернем в камеру. Пока пыл не охладится! — не сдержалась Ирина.

Бурьян и вовсе повеселел.

— У нас на Шанхае за твои буфера кусок за ночь дали б. Да за жопу столько же. Когда ты такие башли тут сорвешь? Не тяни резину! Хиляй к нам. Не простынешь, не закашляешься, — рассматривал следователя в упор, нахально.

— Ну, что? Поговорили? Теперь давайте к делу, Борис, хватит паясничать! О Шанхае, видимо, вам придется забыть на время.

— На время? — осекся вдруг Бурьян, и наигранную игривость как рукой сняло. Выдал себя: — Значит, на «вышку» тянуть не будешь? За легавого? — дрогнули губы.

— Наказание вам определит суд. Но исключительной меры наказания, думаю, вы избежите.

Бурьян выдохнул шумно, словно гору с плеч свалил.

— Так что ж, продолжим допрос? — спросила Ирина.

Фартовый никак не мог прийти в себя от еле сдерживаемой радости.

— Как оказались вы в универмаге ночью? — задала вопрос Кравцова.

— Ясное дело. Не в гости прихиляли. Не с парадного. Интересовались, чем точка дышит. Вот и возникли.

— Вы пришли в магазин до закрытия?

— Это уж наш кайф, когда прижмет, тогда и привалим.

— В ваших интересах, Борис, быть правдивым на следствии, это будет зачтено при определении наказания.

— А ты мне что, пахан иль мама родная? Чего это я перед тобой колоться стану? Да еще в лягашке! Пусть я — шанхаец, но не фрайер, чтоб сопли перед тобой пускать. Чего тянешь с меня — зачем, да почему, да как? Сегодняшнее накрыли мусора. А дальше, — осекся, прикусил язык Бурьян.

Кляча, в знак протеста, отказался давать показания следователю.