Льдинка - Александр Варго

– Как тебя зовут? – спросил усатый.

– Я… Яна, – промямлила девушка и вцепилась в плечо Тимы. – Кто это? – шепотом спросила она, но Тима решил, что сейчас не лучшее время для объяснений.

– Продолжай, – невозмутимо сказал мужчина. Он снял капюшон с шапкой, и оказалось, что он абсолютно лыс, как бильярдный шар.

Тима, сбиваясь и запинаясь на каждом слове, рассказал всю их историю. За это время его никто не перебил, и он тоже посчитал это за хороший знак. Однако после того, как он закончил свое повествование, усатый продолжал молча сидеть на стуле, словно погруженный в свои мысли. Тиме даже стало казаться, что он задремал, как вдруг мужчина заговорил:

– У меня две версии, пацан. Тимофей, так ведь тебя кличут? Так вот, первая – ты и твои друзья схватили «белку», я вон смотрю, бутыль наполовину осушили. Вторая мысль, которая приходит мне в голову, – все, что ты тут мне сейчас наплел, – фуфло. Знаешь, что такое фуфло?

Тима кивнул с несчастным видом. Почему-то в памяти всплыл фильм «Джентльмены удачи», когда Леонов-Доцент старательно зубрил в поезде словарь зэков: «Говорить неправду – фуфло толкать». Вместе с тем он поймал себя на мысли, что даже на протяжении всего своего рассказа он не переставал размышлять о внезапно изменившемся пейзаже за окном. И это пугало его не на шутку. Что произошло?! Может, все дело действительно в самогоне?!

– Только я не могу взять в толк, на кой тебе лапшу мне вешать? – продолжал усатый.

Он посмотрел на Антона и покачал головой:

– Ты-то что скажешь, пацан?

Антон вздохнул и издал звук сдувающегося футбольного мяча.

– Чего? Это что, твое имя? – наклонился к нему усатый.

– Я… это…

– Надо сообщить на Большую землю, – вдруг сказал другой мужчина, тоже с ружьем. У него было тонкое, немного утомленное лицо с пробивающимися точечками щетины. Щеку пересекал небольшой багровый шрам, но он не портил его внешность. – Неспроста это.

– Непременно, – даже не глядя на него, сказал усатый и снова вперил взгляд в Антона. – Ну так ты что-нибудь скажешь мне? Твой друг правду сказал?

– Да, – выдохнул Антон и поднял мутные глаза на мужчину. – Там, в лесу, осталась моя девушка. Ее зовут Лана.

Брови усатого взметнулись вверх:

– Девушка? Пацан, тут никого нет. Признаться, меня чуть Кондратий не обнял, когда я вас увидел в доме. Думал, мы тут одни. А тут вы. Триппер, сифилис, бубон собрался в один вагон.

– К… какой бубон? – помаргивая, спросил Антон, но усатый отмахнулся от него как от назойливой мухи.

– Один вопрос. Подумайте, прежде чем открыть рот, чтобы ответить на него, – медленно проговорил усатый. – Как вы оказались внутри?

Тима глубоко вздохнул, внутренне приказывая держать себя в руках. Над ними что, издеваются? Он ведь только что им все рассказал! Неужели то, что они сделали, такое большое преступление?!

– Я ведь вам все объяснил, – тихо сказал он, но усатый скривился, будто чудом не наступил в коровью лепешку:

– Дверь, пацаны. Ты что, не врубаешься? Дверь была закрыта на замок. И я, слава господи, еще не выжил из ума, сам открыл ее, вот этими руками!

Он снял с рук толстые варежки грубой вязки и потряс сжатыми кулаками (довольно внушительного размера) перед лицами оторопевших ребят. Последняя фраза, прозвучавшая достаточно резко, а также демонстрация кулаков переполнили чашу, и Яна, до поры до времени хранившая полное безмолвие, тихонько заскулила.

– Последний раз, детки. Смотрите сюда. Как. Вы. Попали. ВНУТРЬ?! – усатый встал со стула, и Яна закричала. Тима приобнял ее.

– Успокой ее, – недовольно сказал усатый, как вдруг вмешалась женщина:

– Дильс, хватит. Ты же видишь, они не лгут.

– Но, черт возьми, на этом острове нет никого кроме нас! – крикнул усатый, которого женщина назвала Дильсом. – Кто их мог закрыть? Если ключ у меня?!!

Плач Яны медленно утих и перешел на всхлипывания. Антон продолжал сидеть на краю постели, что-то несвязно бормоча, и лишь Тима во все глаза смотрел на возвышавшегося над ним усатого. Он снова и снова прокручивал в мозгу слова усатого, боясь поверить в то, что проскользнувшая фраза насчет острова не была плодом его разыгравшегося воображения.

На острове… никого кроме нас…

Может, он ослышался?!

– Где Лана? – неожиданно истерично выкрикнул Антон, поднимаясь с места, но мужчина со шрамом быстро шагнул к нему, уперев в грудь ствол ружья:

– Сиди где сидишь.

Голос у него был сухой и хлесткий, как удар кнута.

– Послушайте, – сказал Тима, медленно поднимаясь. Дильс мгновенно поднял ружье.

– Дильс, – мягко сказала женщина, шагнув вперед.

– Пожалуйста, послушайте, – повторил Тима, и голос его крепнул с каждым словом, – мы ровным счетом ничего не понимаем. В частности, не понимаем, в чем мы перед вами провинились. Мы выпили ваш самогон? Съели сухофрукты, сожгли дрова? Извольте, мы заплатим. Но я еще раз вам говорю: мы были в гостях у знакомых! В Хабаровском крае, у дяди нашей знакомой! Ее зовут Лана. Перед тем как вы пришли, она вышла наружу ммм… по своим делам и теперь тоже исчезла! Мы заблудились в лесу, и, если бы не ваш дом, мы давно бы замерзли! А вы берете нас на прицел, как каких-то преступников, и обвиняете черт знает в чем?! – уже почти кричал Тима. – Интересно, как вы бы поступили на нашем месте?!

На лице мужчины со шрамом отразилось что-то вроде удивления, которое, впрочем, быстро исчезло. Но Дильс совершенно не отреагировал на вспышку Тимы и смотрел на него с каким-то веселым интересом, мол, что это за тараканчик такой смелый выискался?

Тертый калач, промелькнуло у Тимы. С минуту они глядели друг на друга, потом Дильс подошел к нему и сказал:

– Пошли.

– Нет! – взвизгнула Яна, заламывая руки. – Не трогайте его!

– Я ничего с ним не сделаю, – устало сказал Дильс. – Ну же. И ты тоже вставай, – обратился он к Антону.

Тот покачнулся, как кукла-неваляшка, после чего неуверенно поднялся с кровати.

– Я покажу вам кое-что. Если вы мне не врете и до сих пор уверены, что находитесь в Хабаровском крае, то вас ждет большой сюрприз.

Третий мужчина, который до этого все время молчал, вдруг ухмыльнулся, и эта ухмылка совершенно не понравилась Тиме. Собственно, как и этот человек. У него было вытянутое бледное лицо с глубоко запавшими глазами, которые беспокойно метались из стороны в сторону, и очень узкие губы, да это и не губы вовсе, а две сложенные ниточки. Тиме вдруг пришло в голову, что человек с таким лицом будет ломать руку ребенку и улыбаться при этом.

– Пошли, – повторил громче Дильс. – У меня нет время подтирать вам сопли.

Он направился к выходу, Тима с Антоном поплелись за ним, как два старых робота с изношенными механизмами. Дильс ногой толкнул дверь, и они вышли наружу.