Реформатор после реформ. С. Ю. Витте и российское общество. 1906-1915 годы - Элла Сагинадзе

Сергей Юльевич и редактор газеты С.М. Проппер были близко знакомы, благодаря протекции Витте Проппер получил чин советника коммерции[103]. На страницах газеты Витте представал энергичным и деловитым министром, чьи личные качества и инициатива были главным условием успешности преобразований. Так, на протяжении 1895 года, когда проводимая министром реформа денежного обращения стала предметом острых дискуссий в обществе, в «Биржевых ведомостях» неоднократно подчеркивалось, что министр имеет необходимый багаж теоретических знаний в своей области, а сама реформа хорошо продумана и подготовлена[104]. Однако это было сделано с явной пропагандистской целью и не в полной мере являлось правдой. К моменту назначения министром финансов Витте не имел четкой экономической программы и, видимо, не был посвящен в план подготовки денежной реформы[105]. Изначально он выступал сторонником бумажного обращения и даже написал по этому поводу специальную записку. Впоследствии министр пытался скрыть этот факт. Бывший директор Департамента железнодорожных дел Министерства финансов В.В. Максимов, сообщая корреспонденту газеты «День» о данном эпизоде, отмечал, что «Витте страшно конфузился, когда кто-нибудь случайно упоминал об этой записке, и принял меры к уничтожению всех ее экземпляров»[106].

Многие сотрудники Витте хорошо знали об ограниченности его теоретической подготовки. К примеру, А.Н. Гурьев, приближенный к Сергею Юльевичу чиновник Министерства финансов и публицист «Нового времени», в одном из писем А.С. Суворину заявлял: «Прошу Вас не считать меня каким-то панегириком г. Витте: я совершенно не сочувствую его направлению, так как вижу в нем неоспоримое доказательство совершенного отсутствия и теоретических, и практических сведений в экономической и финансовой области»[107]. Между тем Гурьев, как и публицисты «Биржевых ведомостей», рисовал на страницах печати образ Витте как теоретически подкованного главы министерства.

«Гражданин» князя В.П. Мещерского долгое время поддерживал экономический курс Витте[108]. Газета считалась близкой к Сергею Юльевичу: министр по приказу государя передавал князю деньги на ее издание. Мещерский и Витте в 1890-х годах тесно сотрудничали, в чем министр позднее раскаивался[109]. Интересно, что «Гражданин» пытался отвести от Витте расхожее обвинение в том, что его реформы привели к широкому распространению грюндерства и отдали Россию на откуп иностранным предпринимателям. Один из авторов «Гражданина» – И.И. Колышко, литературный сотрудник Витте, – заявлял:

Лихорадка промышленного расцвета, ажиотаж всякого рода и сближение на всех поприщах с внешними формами жизни Запада породили армию лиц с раздраженными вкусами, поверхностной трудоспособностью и отсутствием всякого мировоззрения. Эти лица, цепляясь за народ и интеллигенцию, бродя возле великолепных сооружений, воздвигнутых на иностранные деньги, – голодные, обездоленные – потеряли меру русской действительности, и в думах их стерлась русская идея. Вот такая муть лежит на дне реформ последнего десятилетия, но винить за нее вдохновителя этих реформ вряд ли справедливо[110].

Колышко стремился отделить министра от нарождавшегося класса капиталистических дельцов и биржевиков, отношение к которым в обществе было отрицательным. Рост влияния предпринимателей в различных областях хозяйственной жизни не сделал их главной общественной силой. Так, представитель делового мира профессор И.Х. Озеров вспоминал: «Русское общество в вопросе индустриализации России стояло на очень низком уровне. Русское общество жило дворянской моралью – подальше от промышленности – это-де дело нечистое и недостойное каждого интеллигента»[111]. Политическая ангажированность статьи Колышко тем более ясна, что в своих воспоминаниях, вышедших уже в 1930-х годах, написанных в эмиграции, он отстаивал противоположную точку зрения[112].

В газетной публицистике расхожим стало сравнение Витте с самым известным российским реформатором – Петром I. К примеру, М.О. Меньшиков писал:

В деятельности министра финансов перед нами прямо гениальный, методически развиваемый, грандиозный план, который по внутреннему существу очень похож на дело Петра Великого. ‹…› Вдумайтесь в предприятия нашего министра финансов. Поражает их молниеносная решительность и необъятный масштаб. Окиньте глазом столь широко разросшееся государственное хозяйство, неслыханно быстрое развитие железнодорожной сети, необычайно смелую золотую реформу и небывалый по размерам опыт винной монополии. Размах прямо Петровской эпохи![113]

К аналогии Витте с Петром Великим в одной из своих статей прибегнул и публицист В.В. Розанов: «Вообще же говоря, Витте весь стихиен, слеп, силен; “прет”, “ломит”… В нем был осколочек Петра Великого. ‹…› Во всяком случае, ни один человек в России за XVIII, за XIX и вот за десять лет XX века так не напоминает Петра, так не родствен ему по всему составу даже костей своих, нервов своих, мускулов своих, как Витте»[114].

Сразу после смерти Сергея Юльевича, последовавшей в феврале 1915 года, А.С. Изгоев поместил в журнале «Русская мысль» статью о нем, в которой настаивал, что по размаху творческой энергии почивший сановник мог быть приравнен только к Петру I[115]. Редактором «Русской мысли» был выдающийся политик П.Б. Струве, на страницах журнала он пытался отмежеваться от партийного принципа и выражать разные точки зрения[116]. Иначе говоря, подобная аналогия казалась верной авторам изданий разного политического спектра. Сравнения Витте с Петром Великим были, по всей видимости, неслучайны: главными характеристиками Витте как министра являлись смелость преобразований, неисчерпаемая энергия, неутомимость и трудолюбие, настойчивость, а также большой опыт практической работы.