Обмененные души - Светлана Ермакова

Так продолжалось довольно долго, всю ночь, пока повозка не въехала на большую огороженную забором площадь, где стояли большие покрытые жестью ангары. В один из них заехала их повозка, и Филис обнаружила, что музыка смолкла, другие танцоры с их повозки вошли внутрь, а её колотит мелкая дрожь. Филис тоже оставила свою площадку, вошла внутрь, протолкалась сквозь переодевающихся в обычную одежду девушек к своим вещам. Ни одежда, ни сумочка её были не тронуты. Никто не обращал на неё внимания, да и между собой усталые девушки не разговаривали. Одна из них молча помогла Филис открепить золотистые крылья с её плеч, и она переоделась в свою одежду. Вслед за остальными покинула повозку по приставленной лесенке, и, не став подходить к собиравшейся кружком группе танцоров, вышла из ангара, а потом и из огороженной площади. В растерянности Филис смотрела на серое небо и окружающие её незнакомые дома, словно сложенные неумелой рукой маленького ребёнка кубики, которые не падали только из-за своей скученности.

Тут она поняла, что в сумочке у неё давно уже что-то звонит и вибрирует. Дрожа всем телом, Филис достала телефон и ответила.

— Филис, где ты, чёрт тебя побери?! — закричал аппарат голосом Ярика.

— Я тут… — растерянно оглянулась девушка, — куда приезжают все карнавальные машины.

— Оставайся там, — сказал Ярослав после недолгих переговоров с едва слышимым Мигелом, — мы сейчас подъедем и тебя заберём. Никуда и ни с кем не уходи, поняла?

Ярослав был зол. Нет, он был в бешенстве. Когда автомобиль с ним и с их гидом забрал Филис и повёз их в порт-стоянку для яхт, Ярик кричал на Мигела:

— Сначала нам подают напитки с какой-то наркотой — амфетаминами, что ли, потом мою женщину увозят непонятно куда, в какие-то эти ваши фавелы, — и, повернувшись к Филис, продолжил, — Вот за каким чёртом тебя понесло к машинам? Что ты там делала?

— Я увидела там себя. Танцующую, — призналась Филис, — И встала танцевать на своё место. А у тебя тёмные круги под глазами…

— Ты не краше! — огрызнулся Ярик.

Проснулась Филис только к вечеру — затем, чтобы почувствовать, как ноет в теле каждая мышца, взглянуть на себя в зеркало, ужаснуться своему осунувшемуся лицу, кое-как поужинать и опять лечь спать, на этот раз уже до утра. Почти весь следующий день Филис отдыхала и смотрела записи и снимки карнавала, выложенные в сеть официальными СМИ и многочисленными любителями. Теперь тут присутствовали и кадры с танцорами более профессиональной лиги, наряды которых превосходили самые немыслимое воображение. Если присмотреться, можно было заметить, что у большинства танцоров глаза были неестественно блестящими, опьянёнными либо окружающей обстановкой, либо чем-то более надёжным и принятым внутрь. И то — протанцевать и проулыбаться без устали всю ночь вряд ли можно без этого, если только не тренироваться ежедневно по нескольку часов. Но и тогда, наверное, трудно будет искренне улыбаться и излучать счастье непрерывно столько времени подряд.

Ту, юную себя, Филис не нашла — очевидно, она себе всё-таки привиделась. А вот повозка, где она танцует в нынешнем своём теле, неоднократно присутствовала в записях и на снимках. На одном кадре она даже была снята кем-то отдельно от других — потрясающе красивая, блестящая из-за костюма и очень счастливая. Она сохранила этот кадр в специальную, только что заведённую папку "Личные фото".

— Знаешь, я ни о чём не жалею, — сказала она Ярику, — Даже если я не найду здесь магию, этот карнавал всё равно останется для меня волшебным.

— А уж для меня-то… — сквозь зубы процедил Ярослав.

Поинтересоваться, как провёл эту ночь он сам, почему не заметил её ухода, когда обнаружил её отсутствие — Филис и в голову не пришло. Он — взрослый мужчина и знает, что делает.

С утра Мигел обрадовал Филис, что договорился с одним колдуном, который согласился её принять.

— Этот колдун считается очень сильным. Он практикует серьёзные ритуалы, а не просто режет цыплёнка на перекрёстке, как это делают в Бразилии многие, для получения помощи духов в каком-нибудь деле. Только он живёт не в самом Рио, а в деревне за городом.

Колдун был темнокожим пожилым мужчиной. Без улыбки взглянув на приехавших, он сообщил, что проведёт ритуал, а потом скажет, что увидел или услышал от духов. Филис вообще-то искала не этого, она хотела чего-то привычного ей по первой жизни, человека, способного зримо и прямо воздействовать на силы природы или на тело. Но она не стала возражать, а позволила увести себя в построенную из тонких прутьев просторную конусообразную хижину. За ними пошли Мигел, Ярослав и пара женщин, помогавших колдуну. Тот, надев на себя "корону" из невысоких перьев синего цвета, зажёг очень большую белую свечу, от которой чуть подпалил пучок трав, и стал охаживать стоящую в центре хижины Филис по плечам этим курящимся пучком, что-то бормоча себе под нос. Остальные присутствовавшие остались стоять у входа. Потом колдун уселся на пол, воткнул свечу в подходящую для этого кучку камешков и "ушёл в себя". Все молчали и стояли тихо, дабы не мешать ему это делать.

— Сколько тебе лет? — вдруг крикнул колдун, глядя на Филис так, словно застал её за чем-то противозаконным.

— Восемнадцать, — сглотнув, призналась девушка, — недавно исполнилось… кажется.

Мигел за её спиной бесстрастно переводил.

Колдун кивнул и вновь "погрузился". Через некоторое он, кряхтя, поднялся и объявил:

— Это кольцо, что у тебя на пальце, снято с тела убитой женщины. Духи разозлились и сказали, что из-за этого они не могут ничего увидеть, и что, раз ты получила кольцо в подарок, то мщение духа убитой тебя не коснётся. Оно, это кольцо, очень сильное, в нём есть частичка духа той женщины. А мне придётся сжечь хижину, чтобы не оставлять на земле зла, оставшегося от духов, и не испортить жизнь людям нашей деревни.

Пока все выходили и колдун поджигал от своей свечи-переростка переплетённые конусом прутья, Филис прикоснулась к перстеньку, который Ярослав подарил ей в день знакомства и вопросительно посмотрела на него.

— Понятия не имею, что там за убийство, и было ли оно. Я купил этот перстень в ломбарде.

— Ты же говорил, что он ваш фамильный?

— Помилуй, Ольга, — раздражённо сказал Ярик, — Спустись, наконец, на землю, какие могут быть фамильные перстни у потомков крестьян и колхозников? И знаешь, что? Я сыт по горло всем этим бразильским волшебством и колдовством. Тебе тут восемнадцать лет, ты на карнавале танцуешь, а мне теперь ещё за сожжённую хижину доплачивать…

— Меня зовут Филис, — раздельно ответила девушка и отвернувшись, пошла к ожидавшему их автомобилю.

— Ловко они тут устроились — продолжал изливать желчь Ярик с переднего сиденья автомобиля, — походили, веником помахали, потом сделали заявление, которое нельзя проверить, и сожгли сарай. Даа, сильное колдовство — не то, что у мелких колдунов в городе! Там-то сараи не очень разожжёшь, там только цыплёнка и можно зарезать на перекрёстке. А потом выдать что-то вроде "Если духи захотят, то помогут, а ты иди нафиг, только денег мне не забудь отсыпать в карман".