Низкий голос любви - Жоан-Фредерик Эль Гедж

В час ночи он умолк В тишине облачко размером с крупную снежинку показалось перед луной, словно родинка на лице.

– А ваша жизнь? – спросил он ее.

Клер улыбнулась. В ночном свете ее лицо казалось фарфоровым, полные губы приоткрылись над блестящими детскими резцами, хищными клычками.

– Позже.

Она живо выскочила из машины, обошла ее. Стекло опущено. Она положила руку на руку Артура.

– Вы доверились мне. Я ценю эту честь.

Она уходит. В зеркальце заднего вида Артур следит за плечами Клер, исчезающими в приоткрытой двери. Он заметил эту деталь: она входит в двери в профиль.

* * *

Веревка натянута, птичка попалась в сеть, она звонит, она назначает время и место встречи. Он поднимается вслед за ней на третий этаж музея Даппер. В искусственных сумерках фигуры демонов, немые головы, вырезанные из дерева, камня, сухой глины, следят за ними, залитые золотистым светом. Клер наклонилась к самой витрине под фигурой малийского всадника. Артур разглядывает обоих в профиль, с головы до ног. У почерневшей скульптуры тринадцатого века губы как лук, раздутые надменные чувственные ноздри, пальцы сжимают рукоять меча. У Клер нет меча, но лук ее губ и стрела носа не уступают точеным чертам воина. Артур видит пальцы ног всадника, но не Клер. Коричневая лямка колчана косо перечеркивает торс воина. Желтый платок, свободно лежащий вокруг шеи Клер, падает языками пламени на плечи придает ей величавую осанку. В облике Клер и всадника – одна и та же властность.

Узкая лестница, по которой они поднялись, прерывается у подножия скульптуры женщины с деревянным пупком, животом, растянутым беременностью, с торчащими грудями, полными губами, растянутыми в блаженной улыбке. На мгновение он видит лицо Клер между грудями и лоном статуи.

Они снова на жаркой улице.

– Вы приехали в том кабриолете, где мы болтали ночью?

– На этот раз нет. В багажнике пахнет бензином. Я отдал машину в ремонт. А вы пришли пешком?

– Я никогда не хожу пешком.

Подбородком она указывает на черный с серебром мотоцикл, наклонно стоящий на подпорке у противоположного тротуара. Она переходит дорогу, открывает одну из двух массивных кожаных сумок с крупными квадратными стальными пряжками, вынимает из нее пару сапог для верховой езды и ток цвета охры из вышитого хлопка, опирается одной рукой на седло, снимает туфельки одну за другой, надевает сапоги и ток. И Артур уже не видит неподвижного мотоцикла – он вновь видит женщину-кентавра, удаляющуюся на полной скорости вдоль стены кладбища. Сразу же ему в голову приходит вопрос.

– Вы знали Станислава Дорати?

– Знала ли я Стена? Конечно, он рассказывал мне о вас, о том, как вы его лечили.

– Но вы об этом не говорили.

– Я никогда не говорю о мертвых. Я слишком много с ними общаюсь. Вы поедете со мной?

– Куда?

– Ах, вам не терпится узнать!

Она прыгает в седло. На бензобаке, на уровне ее бедра, сверкают металлические буквы «Триумф». Артур следует ее примеру, поднимает ногу, шнурок зацепляется за багажник, и он прыгает на одной ноге, чтобы сохранить равновесие, пока Клер его не отцепляет. Сиденье водителя опущено, а пассажирское приподнято. Усевшись, он оказывается выше ее более чем на голову, и отклоняется как можно дальше назад, чтобы не коснуться ее. Она заводит мотор, развязывает платок и поворачивается к нему. Повышает голос, перекрывая шум мотора:

– Вы мне доверяете?

– Почему вы спрашиваете?

– Ближе.

– Что?

– Наклонитесь ближе. Это такая игра.

– Я не против игр, если знаю правила.

– Ваши привычки изменятся. Ну давайте же.

Она завязывает ему глаза. Он просовывает четыре пальца под пристежной ремень.

– Нет, так дело не пойдет. Цепляйтесь за меня.

Он с достоинством скрещивает ладони на животе Клер.

– Куда мы едем?

– Тсс. У нас назначено свидание под землей.

Мотоцикл мчится, в ушах Артура свистит ветер. Короткая поездка, кажется, длится бесконечно. Клер едет не слишком быстро, но Артур ничего не видит, живот его напряжен, зубы сжаты, щеки колет несущийся навстречу воздух. Невидимое, все кажется опасно близким. Пространство все ожесточеннее свистит в ушах. Издевательский оклик нагоняет их на красном светофоре. В узких улицах сухое эхо мотора отдается как грохот отбойного молотка. Ему удается схитрить, подняв голову, и в щелку под повязкой увидеть краешек правой ноги Клер, прочно стоящей на подножке, носок, задранный к небу. Она тормозит, заглушает мотор, еще одна-две вибрации – и мотор глохнет, постанывая.

– Хорошо, ученик. Не снимайте повязку.

Он слышит, как она запирает замок на цепи, приковывающей колесо «Триумфа». Все еще в платке, он идет за ней по подъему дороги. Она сообщает ему о препятствиях. Он продвигается вперед осторожными шажками. Она останавливает его. Он слышит, как она стучит в дверь железным дверным молотком. Из-под земли, словно клуб дыма, выплывают чувственные звуки музыки. Не развязывая ему глаза, она ведет его по винтовой лестнице. В воздухе витает запах сигары. Вот и последняя ступенька, дальше она ведет его за руку сквозь облако аромата гаванской сигары. «Что здесь такое?» – спрашивает он слишком громко и кусает губу, понимая, что выдал свое волнение.

Она развязывает платок Ее лицо так близко от его, что черты расплываются. Дальше, в багряном полумраке, он различает другие лица, обращенные к нему. Грациозные фигуры в мужских костюмах, несколько приталенных, из слишком изысканных материй; в этом собрании женщин он единственный мужчина.

– Следуйте за мной.

Они прошли в зал, в котором завитки дыма утекали через открытое окно. Клер села на подоконник Под ней расстилается весь Париж. Взгляд ее витал над плечом Артура. Подмигнув, она шаловливо указала подбородком. Рыжая женщина в бриджах и вишневом спенсере, в шляпе-панаме, с сигарой в руке, с рубиновой сережкой-гвоздиком в ноздре, держа на руках крошечного йоркширского терьера с ушами, выкрашенными в зеленый и розовый цвет, подошла и поцеловала Клер. Та представила ей Артура. Энергичное рукопожатие.

– Добрый вечер, я основательница клуба «Кольца и пепел».

– Кольца и пепел? Вы выходите замуж, а потом сжигаете ваших мужей?

Йоркшир пронзительно тявкнул.

– О, вы, как я вижу, не ладите с животными. Обычно Яго лижется с незнакомыми людьми.

– На то он и пес.

– Если нам и случается испепелять мужчин, мы делаем это словами. Не так ли поступаете и вы, господа? Зовите меня «госпожа президент», этот титул меня забавляет. По сути, этот титул – не более чем колечко на сигаре. Он говорит мне о том, что мне предстоит попробовать, но для того, чтобы узнать подлинный его смысл, мне требуется зажечь гаванскую сигару и выкурить ее до конца. А когда сигара выкурена, на что нужно кольцо?