Месть древнего бога - Дмитрий Федотов

— На прошлых лекциях мы говорили о системе мировосприятия древних народов, населявших пойму рек Оби и Иртыша. Сегодня же мы обратимся к воззрениям горных племен, живших южнее, в горах Кузнецкого Алатау и Бийского хребта. Речь пойдет о шорцах, хакасах, телеутах, кумандинцах и прочих. Собственно, есть мнение, что все эти народы — суть, один большой этнос. Эта гипотеза подтверждается и анализом космогонических представлений перечисленных народов…

Я потихоньку разглядывал присутствующих. Всего на лекцию пришли человек пятьдесят. В основном, похоже, сотрудники университета, аспиранты и просто случайные, как я, люди. Студентов, понятно, почти не было. Не считая моей соседки, еще пять-шесть особо любознательных. Но слушали внимательно, почти все что-то записывали.

— …таким образом, картина мира в представлениях аборигенов Сибири выглядела примерно так, — профессор притушил свет в зале и включил проектор. На экране позади него вспыхнул цветной слайд. — Мир разделяется на три основные части, — продолжал немец хорошо поставленным голосом, — Верхний, Средний и Нижний. Верхний мир — обиталище богов, в Среднем мире живут люди и звери, а в Нижнем мире — души умерших…

Я с интересом разглядывал слайд, на котором была изображена сфера, разделенная внутри на три горизонтальных сектора. Судя по всему, рисовал не профессор — это был снимок какого-то очень старого рисунка, может быть даже наскального. Сфера живо вызвала ассоциацию с космическим кораблем в разрезе. Наверху, в «кабине управления», сидели пилоты — странные существа, непохожие друг на друга. Среди них выделялся один — многорукий и многоглазый, сидевший на чем-то, напоминающем кресло самолета. Ниже его по обеим сторонам стояли и сидели еще несколько не менее жутких существ…

— …сферу мира создал Ульген, — пояснял профессор, пользуясь электронной указкой, и ткнул ею в многорукого. — Он сотворил свет, землю и все живое, то есть Верхний и Срединный миры. Потом ему стало скучно и Ульген удалился от дел, создав девять Небес, и поселился на самом дальнем. Но у него был брат Эрлик. Ему тоже захотелось что-нибудь сотворить, и Ульген разрешил ему создать Нижний мир и населить его душами умерших, причем не только людей!..

Я слушал, если честно, в пол-уха — так глубоко в древность моя любознательность не распространялась. Но на всякий случай тщательно зарисовал божественную пирамиду, изображенную на слайде, и подписывал имена существ по мере ознакомления. Гораздо больше меня заинтересовала соседка по парте. Она строчила в тетради как пишущая машинка, успевая поглядывать на кафедру, и тоже рисовала древних духов и богов, только по отдельности: справа фигурка, слева ее описание. Даже кончик языка высунула от усердия!

Я не удержался и нарисовал на листке тощую кошку в очках и с высунутым язычком.

— …управление делами Среднего мира, чтобы навести там порядок и наказать недостойных. Верховным богом Среднего мира Ульген назначил Тенгри, повелителя стихий — грома, молнии, дождя и ветра. — Услыхав знакомое имя, я навострил уши, подсунув листок с рисунком под тетрадь девчонки. Но она этого даже не заметила. — Тенгри оказался весьма суровым повелителем, — продолжал вещать профессор, а на экране появилось изображение статуи грозного божества: мощная длиннорукая фигура с грубым, оскаленным лицом и большим треугольным глазом во лбу помимо двух обычных. — Он наслал на поселения людей громы и молнии, от которых загорелись деревья и селения. А когда люди взмолились о пощаде, Тенгри послал ветер и дождь, погасившие огонь, но затопившие землю. Тогда люди снова обратились к повелителю с молитвой о прощении, и великий бог смилостивился, вернулся к себе на Небо. Но с той поры изредка он посылает своих преданных слуг проверить, не нарушают ли люди своей клятвы. Раз в сто лет Огненный Коршун облетает землю и отмечает пылающим оком провинившихся, а затем Небесный Пес приходит к ним и разрывает сердце, выпуская душу. Но Эрлик не берет такие души к себе, в Нижний мир, и они обречены скитаться среди живых, пока кто-нибудь не споет Прощальную песню, снимающую вину с души наказанного…

Теперь я боялся пропустить хоть слово. Профессор говорил очень интересные вещи, и я чувствовал, что эти сведения помогут мне решить загадку ограбления музея.

— Хочу отметить, что многие из этих интереснейших сведений были добыты в свое время вашими соотечественниками, учеными из Петербургской императорской академии наук, участниками Великой сибирской экспедиции под руководством знаменитого путешественника и мореплавателя Витуса Беринга. Этот незаурядный человек, не имевший какого-либо специального образования, но обладавший исключительными энергией и организаторскими способностями, совершил гигантский вклад в развитие русской географической науки!..

В этот момент в кармане у меня завибрировал мобильник. На экранчике высветился номер Олега, и я понял, что на сегодня самообразование мое закончилось, как это ни печально. Пришлось срочно выбираться из аудитории в коридор.

— Ты готов? — сухо поинтересовался Ракитин.

— Да…

— Почему трубку не брал?

— Лекцию слушал!

— Ух ты! — в его голосе прорезались знакомые смешливые нотки. — И чью же? О чем?

— Профессора Крюгера, о древних сибирских богах.

— Ну, Димыч, удивил! Потом расскажешь. Я буду у въезда в Рощу через пять минут.

Олег припарковался возле троллейбусной остановки ровно через пять минут. Это всегда было его отличительной чертой — пунктуальность во всем. Наверное, из-за нее он и не женился до сих пор. Какая же женщина сможет вытерпеть такое занудство? Разве что рыжая Аленка?..

Я стоял у газетного киоска под старым тополем и ел мороженое. Оставалось еще полпорции, и я не собирался отказываться от минутного удовольствия. Ничего с капитаном не случится — подождет. Ворчать, конечно, будет — ну, да шут с ним!

Ракитин выдержал ровно тридцать секунд. Из-за киоска мне хорошо было видно, как он, заглушив двигатель своей видавшей виды служебной «ауди», открыл дверцу и встал в полный рост, оглядывая остановку и окрестности. На всякий случай я отступил подальше в тень. Если честно, я пока еще не продумал сценарий своего появления. Но на мое счастье подкатил троллейбус и перекрыл Олегу сектор обзора буквально на полминуты. Этого мне хватило, чтобы заглотать остатки эскимо и встать перед витриной киоска как ни в чем не бывало.

Троллейбус отъехал, и Ракитин узрел злостного нарушителя своих планов, мирно разглядывающего пестрые обложки журналов. «Сейчас свистнет», — просчитал я. Сзади раздался залихватский разбойничий посвист. Я оглянулся и сделал удивленное лицо.

— Олежек, ты прямо метеор!

— Не морочь мне голову! — грозно рыкнул он. — Где прятался? За киоском?

— Что ты! Разве от тебя спрячешься? Стою, картинки рассматриваю, слышу — свистит кто-то…

— Месье Котофф не делайте мне нервы! Поехали!

Когда капитан криминальной милиции начинает разговаривать как одесский еврей, лучше с ним не спорить. Я уселся на заднее сиденье и барским тоном бросил: