Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака - Марина Ларина

— Приезжай, — говорила Ленка, — мужа тебе там найдем.

Но эта музыка показалась Жар-птице мало динамичной, и она потребовала еще выпить, чтобы догнаться, и пустилась потом с Настей в обнимку в пляс под «фейерверк» звуков некоей отнюдь не итальянской мелодии. В конце концов, выхлеставшие две с половиной бутылки текилы на двоих полураздетые девицы переместились в спальню. А потом, добавив еще немного, под звуки все той же джазовой музыки завалились спать на Настином диване, даже не позаботившись о том, чтобы его разложить. На это у обоих не было уже ни сил, ни желания.

— Раз, два, подъем! Журналистка, на выход, — прокричала во всю глотку наутро Жар-птица, приготовившая, пока Настя спала, на кухне яичницу с ветчиной. — Пять минут на сборы.

«Ну ты, Прокофьева, даешь! Докатилась. А Жар-птица растет… по профессиональной лестнице и совершенствуется в мастерстве, — подумала Настя, обнаружив себя полураздетой. — Такого со мной еще не бывало».

Судя по тому, что на ней не хватало некоторых интимных деталей гардероба, Настя поняла, что сегодня ночью ей довелось пережить если не изнасилование женщиной-бисексуалкой, то, как минимум, кунилингус с ней же. И все это в состоянии полной отключки от мира сего.

— Черт побери! — воскликнула Прокофьева в сердцах. Как ни странно, она не чувствовала после этого всего себя плохо, а даже, наоборот, была как бы на подъеме. Словно гора с плеч свалилась. Все, что было с нею вчера, казалось каким-то далеким и совсем не страшным.

— А ну их всех, — сказала Настя самой себе. — Отсижусь, пока пройдут синяки, и рвану к деду под Выборг. Никакой журналистики недели две как минимум, а дальше видно будет. Пусть подавятся своими тупыми репортажами и глупыми расследованиями. Мне этого сейчас не нужно. И криминальными темами я больше заниматься не буду. Баста. Все. Жизнь дороже этой дряни.

— Ну и как мне ей сейчас в глаза смотреть? — думала она о Жанке, одеваясь. — Сделать вид, что ничего не произошло? Конечно, как же иначе. Жар-птица меня спасла. По крайней мере не со зла, а, видно, из лучших побуждений постаралась удовлетворить. Да-а-а. «Дорога в ад вымощена благими намерениями». А ну их, эти притчи. Спокойно. Идем и провожаем Жанну. Все о’кей, — в конце концов сказала себе Настя.

Она достала из платяного шкафа бархатный спортивный костюмчик и направилась в ванную комнату. Пока Настя приводила себя в порядок, Жанка успела заскучать. От нечего делать она даже заглянула в Настин ноутбук, пытаясь в нем что-то открыть. Но так и не разобравшись, как это делается, включила телевизор и пощелкала пультом, переключаясь с канала на канал.

— Ах, ничего интересного. Одни новости, — бросила она и это занятие. От нечего делать, взяла фотоаппарат и щелкнула себя на память на фоне скудной обстановки Настиной комнаты.

«Надо будет не забыть попросить, чтобы распечатала мне пару фотографий. А то я давно не фотографировалась», — подумала Жанна.

— Ну что, где ты там? — громко спросила она. — Я скоро сдохну тут одна от скуки. Кофе стынет. Выходи.

— Уже иду, — послышался голос из ванной комнаты. Было слышно, как Прокофьева выключила воду. — Подожди минутку.

Когда Настя наконец появилась на кухне, оказалось, что Жар-птица уже готова к отбытию.

— Ну что, подруга?! Не горюй! Чуть что — зови. Я всегда на проводе. Ну, я пойду, меня там машина дожидается с водителем, — сказала на прощание Жанка.

Оказалось, что пока Настя занималась водными процедурами, Жар-птица успела переговорить по мобильному телефону с подъехавшим на старом «фольксвагене» и теперь поджидавшим ее у подъезда Саней Лысым. Так звали ее сутенера и одновременно напарника. Они вместе работали по ночам. Саня был неплохим, с точки зрения неприхотливой в этом плане Жанны, парнем. По крайней мере, он ее так не обижал, как делали это в первое время ее пребывания в Петербурге некоторые, как их называла Жар-птица, сволочи.

Эх, бедная Жар-птица, она ведь даже не подозревала, что через несколько минут жизнь ее безвременно оборвется. Об этом не могли знать ни она сама, ни Настя, ни поджидавший ее внизу Саня. Первым то, что с ней что-то случилось, заподозрил Саня, который, заждавшись обещавшую вот-вот быть Жанку, набрал ее номер телефона, а после того, как она не ответила, поднялся наверх к Настиной квартире.

— Где Жанна? — спросил Саня через закрытую дверь, когда Прокофьева подошла к глазку и спросила, кто там. — Мы только что с ней созванивались.

— Ее здесь нет. Ушла минут десять назад, — ответила с недоумением Настя, открыв парню дверь. — Может, с ней что-то случилось?

— Я от подъезда никуда не отходил. Она точно не выходила. Если у тебя ее нет, надо осмотреть чердак и подвал. Если она здесь никого больше не знала… то ей просто некуда было еще деться, — Саня повернулся к дверке лифта.

— Подожди, — попросила Настя. — Я с тобой. Только ключи от квартиры возьму.

Чердак оказался запертым. Было видно, что висевший на чердачных дверях замок лет сто никто не снимал. Они спустились вниз. И, действительно, возле выкрашенной в зеленый цвет двери, ведущей в подвал, Настя заметила выпавшую, видно, из Жанкиной сумки пудреницу в форме большого блестящего сердца.

Спустившись вместе с Саней в подвал, Прокофьева увидела лежавшую у стены с перерезанным горлом Жар-птицу. Платье на ней было задрано до неприличия. Видно было, что она отбивалась. С широко расставленных ног молодой женщины свисали ошметки дорогих колготок. В голове у Насти проскочило:

«На ее месте должна была быть я. Этот мужик, который меня чуть вчера не пришиб. Это, наверное, он меня с Жанкой перепутал. Но как он меня так быстро разыскал?»

— Ну все, мне тут делать больше нечего. Вызывай милицию. Обо мне ни «гу-гу», поняла? Скажешь, убью, — вырвал Настю из оцепенения Саня Лысый.

— Подожди, не уходи, — пробормотала Настя, быстро поправляя платье на трупе Жар-птицы. — Подожди. Пожалуйста. Вчера я сдуру сфотографировала одного козла на улице, так он меня за это чуть не пришиб. Может быть, он не хотел, чтобы его фото кто-то увидел. Вчера я убежала. А сегодня он, похоже, вместо меня Жанку зарезал. Поднимемся ко мне. Там я тебе его покажу.

— Слушай, подруга, это твои проблемы, ты и разбирайся. Мое дело — сторона, — отпарировал Саня.

Но от Насти не так легко было отделаться.

— Послушай, — вцепилась она в его рукав. — Она же была моей подругой и твоей, я знаю, — тоже. Хотя бы в память о ней помоги мне.

— Ладно, — сдался Лысый, получивший свою кличку из-за отсутствия волос на голове. — Идем. Одна нога тут, другая — там.

В комнате Настя снова открыла ноутбук и просмотрела те фотографии, которые она сделала перед тем, как получила удар по голове. Из них одна была более-менее сносной. Она вывела ее на принтер и распечатала.

— Вот. Посмотри. Ты его знаешь? — показала она фотокарточку Сане Лысому.

Тот внимательно присмотрелся: