Девять правил соблазнения - Сара Маклейн

Она машинально начала стягивать капюшон плаща, но тут же сообразила, что все получится гораздо проще, если ее не узнают. Опустив руку, она повернулась к слуге:

— Благодарю вас.

— Прошу, миледи. — Дворецкий коротко, но уважительно поклонился и медленно двинулся к широкой лестнице, ведущей на верхние этажи здания. — Не угодно ли следовать за мной?

«Следовать куда?» Калли быстро оправилась от изумления.

— О, я не собиралась... — Она умолкла, не зная, как закончить начатую фразу.

Он остановился у подножия лестницы.

— Конечно, нет, миледи. Никакого беспокойства. Я просто провожу вас к месту вашего назначения.

— Моего... моего назначения? — Калли в нерешительности остановилась, явно смущенная.

Дворецкий негромко кашлянул, прочищая горло.

— Пожалуйста, наверх, миледи. Их светлость сейчас там.

Во взгляде дворецкого промелькнуло любопытство, словно он сомневался в ее умственных способностях. После недолгой паузы он начал подниматься на второй этаж.

Калли несколько секунд озадаченно смотрела в спину поднимавшемуся по лестнице слуге, затем ее глаза широко раскрылись. Боже правый! Он принял ее за куртизанку. Шокирующая мысль быстро сменилась другой — дворецкий принял ее за любовницу Ралстона. И это означало, что маркиз здесь. В доме.

— Я не... — Она умолкла.

— Конечно, нет, миледи. — Он произнес эти слова со всем возможным уважением, но у нее возникло впечатление, что старик уже бессчетное число раз и от бессчетного количества женщин слышал подобные возражения.

Она должна бежать.

— Миледи? — В слове, произнесенном вполне почтительно, звучал невысказанный вопрос: собирается ли Калли следовать за ним?

Это ее шанс. Пусть он станет ее самой большой ошибкой, но ведь именно на этот шанс она надеялась, когда тайком выскользнула из дома и остановила кеб. Она хотела увидеть Ралстона, доказать, что у нее хватит смелости отважиться на приключение, и вот она здесь — и ее цель в пределах досягаемости.

Она сглотнула, молча глядя на старика. Прекрасно. Она последует за ним. И попросит Ралстона помочь ей добраться до дома. Это будет неловко, но он не откажет в помощи даме. Он должен помочь. Она сестра пэра Англии, а Ралстон — дворянин и, безусловно, джентльмен.

Она на это надеялась.

Хотя, возможно, это и не так. При мысли об этом ее пронзило возбуждение.

Она отбросила эту мысль, мысленно похвалив себя за то, что сообразила переодеться в самое выигрышное платье, перед тем как отправиться в эту поездку. Не то чтобы Ралстон увидит шелковый наряд лавандового цвета под обычным черным дорожным плащом — у нее не было абсолютно никакого намерения раскрывать маркизу свою личность, только в самом крайнем случае, — но осознание того, что на ней ее самое любимое платье, придало Калли толику уверенности, когда она, приподняв юбки, ступила на первую ступеньку лестницы.

Поднимаясь, Калли различила приглушенные звуки музыки, которые становились громче, пока она, следуя за дворецким, шла по длинному, слабо освещенному коридору. Слуга остановился перед большой дверью красного дерева: именно оттуда доносилась музыка. На короткое мгновение любопытство победило охватившую Калли нервозность.

Дворецкий дважды постучал, и на фоне музыки прозвучало твердое, ясное «войдите». Слуга распахнул дверь, но не переступил порог, а, сделав шаг в сторону, уступил дорогу даме. Непроизвольно задержав дыхание, Калли робко вошла в комнату.

Дверь за ней закрылась. Окутанная полумраком и звуками музыки, она оказалась в логове льва.

Тусклый огонь нескольких свечей разливался по помещению спокойным, интимным светом. Это была самая типичная мужская комната, которую доводилось видеть Калли. Она была отделана темным деревом в полном разнообразии сдержанных коричневых оттенков. Стенные панели, затянутые темно-красным шелком; пол, покрытый огромным ковром, привезенным не иначе как с Востока, мебель, сплошь массивная и внушительная, — все убранство производило впечатление солидности и уверенности. Два огромных книжных шкафа почти полностью закрывали две стены. У третьей стены стояла большая палисандровая кровать, задрапированная темно-синей тканью.

Калли нервно сглотнула, отводя глаза от столь интимного предмета обстановки, и обратила взгляд на хозяина дома, сидевшего за фортепиано в дальнем углу комнаты, спиной к двери. Калли никогда не представляла фортепиано вне консерватории или бального зала, а уж видеть этот инструмент в спальне... Когда она вошла, Ралстон, не отрываясь от инструмента, поднял руку, предлагая гостье воздержаться от каких-либо реплик, которые могли помешать его игре.

Грустная и мелодичная пьеса, которую он наигрывал, была исполнена такого таланта и чувства, что Калли тотчас была очарована этим сочетанием. Она молча стояла, не в силах отвести глаз от его загорелых мускулистых рук. Рукава белоснежной рубашки были небрежно закатаны, и сильные пальцы Ралстона быстро и умело касались клавиш.

Последние аккорды музыкального отрывка еще звучали в стенах спальни, а Ралстон уже развернулся к двери, и стали видны его длинные мускулистые ноги в обтягивающих бриджах и высокие, до колен, сапоги для верховой езды. Распахнутая рубашка открывала взгляду Калли гладкую кожу его груди, а когда он выпрямился, расправив плечи, стало заметно, как взбугрились под тонкой тканью мускулы.

Когда маркиз увидел вошедшую Калли, то лишь легкий прищур глаз выдал его удивление. Впрочем, в полумраке спальни это было едва заметно, и, может, он просто хотел получше рассмотреть гостью. Вот теперь она действительно обрадовалась, что не сняла капюшон. Ралстон встал и спокойно сложил руки на груди.

Неопытный взгляд расценил бы эту позу как выражение безразличия, но Калли провела не один год, больше наблюдая за жизнью лондонского общества, чем участвуя в ней, и поэтому поза мужчины несколько насторожила ее. Ей показалось, что он вдруг напрягся, мускулы его рук неожиданно вздулись, свидетельствуя о недюжинной силе. Похоже, маркиз вовсе не обрадовался неожиданному визитеру — по крайней мере женщине.

Калли открыла было рот, собираясь извиниться за свое вторжение, но прежде чем успела произнести хоть слово, заговорил хозяин:

— Я должен был догадаться, что тебя не устроит прекращение наших отношений. Хотя, признаюсь, удивлен, что у тебя хватило смелости нанести мне визит. — Калли от удивления закрыла рот, а он продолжил холодно и решительно: — Я не хотел лишних сложностей, Настасия, но, вижу, ты не можешь принять моего решения. Все кончено.

Боже милостивый! Он принял ее за отвергнутую любовницу! Пусть даже она предстала перед ним не как полагается женщине знатного происхождения — без приглашения, глубокой ночью появилась на пороге его дома, — но все равно это уже слишком! Нужно немедленно развеять его заблуждение.

— Тебе нечего сказать, Настасия? Это не очень на тебя похоже, не так ли?