Навеки твой - Даниэль Глаттауэр

Полуулыбка на губах — отпечаток приятного, уютного вечера — сохранялась и когда она щелкнула замком парадной двери дома, и когда поднялась на лифте на мансардный этаж, и когда нажала светившуюся в темноте светло-красной точкой кнопку, которой зажигался свет на лестничной клетке. И тут у нее непроизвольно вырвался резкий крик. Связка ключей выпала из рук и с громким дребезжащим звоном упала на каменный пол. Будто разбилась толстая стеклянная стена. Перед дверью сидел на корточках какой-то человек. Заметив ее, он выпрямился и направился к ней. Первая мысль: бежать прочь и звать на помощь, но парализованный шоком мозг лишил тело способности действовать.

— Любимая, — глухо и тихо произнес человек.

— Ханнес, ты? — с трудом выдавила Юдит. — Ты сошел с ума! — Сердце едва не выпрыгивало у нее из груди: — Что с тобой? Что ты тут делаешь? — Только сейчас она заметила у него в руках букет огромных черных роз. Он направил его стеблями в ее сторону, точно оружие.

— Я ждал тебя. Ты пришла поздно, любимая, очень поздно!

— Ханнес, ты в своем уме? Ты не должен был этого делать. Ты меня до смерти напугал. Почему ты не в Лейпциге? Что здесь ищешь?

Юдит было тяжело дышать. Ханнес положил цветы на пол и протянул к ней руки. Она подалась назад.

— Что я здесь ищу? Тебя, любимая. Хотел удивить тебя. Я же не знал, что ты вернешься домой так поздно. Почему ты припозднилась? Где пропадаешь? Почему не бережешь наши отношения? — Его голос дрожал. Лампочка на лестничной клетке тускло освещала его лицо. Вокруг глаз образовались глубокие темные складки.

— Уходи, прошу тебя, — сказала Юдит.

— Ты отсылаешь меня прочь?

— Я не в состоянии сейчас видеть тебя. Мне нужно побыть одной и переварить все это. Прошу, уходи!

— Любимая, ты делаешь неверные выводы. Я все могу объяснить. Я хочу быть с тобой, всегда с тобой. Мы созданы друг для друга. Пусти меня к себе. Позволь мне все объяснить!

Юдит почувствовала, что ее охватывает ярость.

— Ханнес, ты немедленно уйдешь из этого дома! — крикнула она. — Сию же секунду! Ты меня понял?

На четвертом этаже открылась дверь, и кто-то пригрозил:

— Тихо там! Не то вызову полицию!

Грозный тон отрезвил Ханнеса, он как-то стушевался и едва слышно произнес:

— Мне казалось, это тебя обрадует. — Он уже стоял у двери лифта. — Ты по мне хоть чуточку скучала?

Юдит промолчала.

— Возьми хотя бы цветы. Им нужна вода, они почти высохли.

После чудовищной бессонной ночи Юдит послала Ханнесу эсэмэску, в которой просила о встрече. Они встретились в обеденный перерыв в кафе «Райнер». Он сидел за тем же самым столиком, что и в их первое свидание, только сейчас на угловой скамейке. Юдит выбрала неудобный стул напротив. Ханнес выглядел бледным и утомленным после бессонной ночи. Стыдливое и раскаивающееся выражение лица ей было уже знакомо. Он превращался в ученика, которому предстоит признаться в двойке по математике.

История с Лейпцигом была обманом, как он признался. Не было никакого архитектурного семинара. Он подметил, что ее любовь росла не так быстро, как его, поэтому решил предоставить ей паузу, чтобы дать возможность преодолеть отставание (он думал, что в любви действуют те же правила, что и на конных бегах). До поры все складывалось удачно, сказал он, оставалось сделать еще кое-что, о чем она скоро узнает.

— Ханнес, если и дальше так пойдет, то никаких отношений между нами быть не может, — заявила Юдит.

— Я тебя понимаю, — кивнул он, — ты обиделась за вчерашнее. Да, это было глупо с моей стороны. Мне следовало позвонить тебе заранее. Я застал тебя врасплох.

— Нет, Ханнес, тут все гораздо сложнее. Я за доверительные отношения…

— Прошу, ни слова больше! — От прежнего школьника не осталось и следа. Теперь Ханнес походил на разнервничавшегося и строгого отца ученика, вещающего авторитетным тоном: — Я понял тебя и знаю, что допустил промах. В будущем подобного не повторится. Тоска по любимому человеку! Может, мне надо проговорить по буквам? Тоска. Я тосковал по тебе. Разве это преступно?

Заметив, что Юдит смотрит на его сжатый кулак, он сразу разжал его. Попытался мягко улыбнуться, но тщетно — солнечные морщинки не появились. Потом протянул руку Юдит. Она отпрянула.

— Вот увидишь, любимая, все наладится, — произнес Ханнес. Она попросила счет.

— Я заплачу, — сказал он.

Прошло несколько часов.

— Госпожа начальница, вас к телефону! — громко крикнула Бьянка из торгового зала, чтобы было слышно в бюро, где Юдит в одиночестве пыталась осторожно собрать мысли по кусочкам, чтобы не причинить себе дополнительные душевные страдания.

— Меня ни для кого нет, я занята, — ответила Юдит.

После встречи с Ханнесом в подъезде ее сердце до сих пор не вернулось в нормальный ритм. Бьянка: это ваш брат Али. Юдит: ах, вот оно что. Ему можно. Переключите его на меня.

Али говорил вдвое быстрее и громче обыкновенного. В нем буквально все кипело.

— Не знаю, как вас благодарить! — воскликнул он.

Юдит ничего не понимала. А главное — не понимала за что? Али: как хорошо иметь такую сестренку, которая всегда готова прийти на помощь в трудную минуту. Юдит: и все-таки о чем речь? Али: о том, как хорошо, что ты подвигла на это Ханнеса. Хеди счастлива. И ты убедишься, что скоро мне вообще не потребуются лекарства. Ну нет, это уже слишком: Али, изъясняйся яснее! На что я подвигла Ханнеса? Али: скажи еще, что ничего об этом не знаешь.

Итак, что выяснилось из разговора: в тот же день, когда Юдит встречалась с Ханнесом, тот позвонил ее брату и предложил работу, о которой можно было только мечтать. Али нужно было фотографировать аптеки и аптекарские магазины, прежде всего в верхнеавстрийских общинах. Потом, вероятно, дело дойдет и до остальных федеральных земель. На следующий день Ханнес заехал за Али, и они вместе отправились в Шваненштадт, чтобы осмотреть первый проект. Ханнес пояснил, что его интересуют фотографии всех фасадов зданий. Затем заключил с ним договор общего характера на полгода. Тысяча евро в месяц и оплата всех накладных расходов за пару фото — с ума сойти! — захлебывался от счастья Али. Юдит онемела.

— Мне стыдно, что я недооценил его поначалу, — продолжил брат. — Такие люди лучше, чем все терапевты, только и думающие, как бы нажиться на несчастных, переживающих жизненный кризис. Он не такой, как те, которые долго учились, чтобы потом внушать пациентам, что им срочно нужно устроиться на работу. Он из тех, кто реально дает работу.

— Да, — согласилась Юдит. Во рту у нее пересохло, и это был единственный звук, какой она сумела выдавить.

Али: Ханнес не такой, он не просто говорит, но делает. Придет время, и я найду способ ему отплатить, обещаю. Юдит: да. Али: а все ты устроила. Спасибо, дорогая сестренка!