Знак И-на - Татьяна Веденская

— Что вы делаете? — услышал он. Алиса стояла в дверном проеме, в дальнем конце коридора и с изумлением смотрела на Третьякова.

— Наследить не хочу. Полы чистые, — пробормотал он.

Девушка задумчиво посмотрела на него, а затем подошла к шкафу в прихожей, нагнулась, достала оттуда тапки большого размера и протянула их Ивану. По ее лицу пробежала гримаса, и Иван безошибочно понял — почувствовала запах от одежды и, чего уж там, от самого Ивана. Наплевать. Подумаешь, принцесса Несмеяна.

— Спасибо, хоть не придется снова полы мыть. Пройдите в кухню, — сказала Алиса, а ее лицо снова стало непроницаемым.

Иван пошел за ней. Кухня тоже уютная и новая, белая, со стеклянными витринами и фарфоровыми фигурками, которые кто-то явно с любовью собирал. Алиса указала на стул около стола, и Третьяков присел на край. Сама она осталась стоять. Иван невольно продолжал разглядывать девушку. Надо же, какая красивая у Морозова дочь. Наверное, в мать пошла. Мать… Нет, с этого не начнешь, нужно с чего-то другого.

— Почему вы хромаете? Споткнулись на улице? — спросил он, и Алиса обернулась, нахмурилась.

— Нет. А почему вы спрашиваете?

— У меня работа такая — спрашивать. Я сам пару недель назад поскользнулся, упал и так вывихнул лодыжку, что пришлось мазать каким-то кремом. Или мазью, никогда не понимал, в чем разница. Вот я и подумал, может, вам к врачу надо.

— Не нужно мне к врачу, — ответила она. — Какие еще у вас ко мне есть вопросы? Если про алиби, то у меня его нет, ни до, ни после того, как отец уехал, я из дома не выходила и ни с кем не виделась, так что можете хоть сейчас строить версии, если хотите.

— Я даже в мыслях не держал, — ответил Иван, снова — в который уже раз — мысленно выматерившись. Чертов сержант, о чем только думал. Бывают же такие совершенно пустые головы. — А в какое время ваш отец уехал в Благинино? Это вы можете мне сказать?

— Это могу, — пробормотала девушка, и лицо ее потемнело. — В тринадцать двадцать пять. Вообще он обычно уезжает рано, чтобы не попасть в пробку. Хотел уехать в восемь, но без десяти девять вернулся — забыл свою новую игрушку.

— Игрушку?

— Он купил свистульку, такую, чтобы уток, кажется, подманивать. Не знаю, я в этом не разбираюсь. Никогда не понимала его увлечения охотой. Он говорил, что это — чисто мужское, первобытное, от наших предков, которые жили в лесах. Древляне, кривичи и прочие. В общем, он все хотел победить мамонта… — Она замолчала, на этот раз надолго. Иван ее не перебивал, не спрашивал. Хорошо уже то, что она с ним вообще разговаривает. Хотел было включить диктофон, но передумал — побоялся спугнуть. — Вот за этой свистулькой он и вернулся.

— Он был один?

— Да, один, — кивнула она, но потом нахмурилась. — Нет, я не знаю, но думаю, что один. Я его не видела.

— В смысле? Вы же сказали…

— Я его не видела, я его слышала. Я была в своей комнате, когда он вернулся, и он крикнул мне, что забыл свистульку и что раз так, поедет попозже. Я выходила из комнаты, но он был у себя, разговаривал с кем-то, так что я не стала ему мешать. Только вытерла пол.

— Пол?

— Натекло на пол с ботинок. Вообще, у нас двор убирают ужасно, сваливают весь снег горами на обочину, а тротуар вообще нормально не чистят.

— Ладно, значит, он побыл еще дома и уехал. Так? В час двадцать пять? — Иван переспросил намеренно.

— Когда папа уезжал, он дунул в свистульку, такое получилось кряканье утки. И крикнул, чтобы я не засиживалась у компьютера, но это он всегда мне говорит. А после я слышала, как хлопнула входная дверь.

— У вас были какие-то свои планы на Новый год? Поэтому вы не поехали с ним на дачу? — спросил Иван и удивился, с какой жесткостью девушка ответила на его вопрос:

— Я никогда не езжу на дачу. Никогда.

— Почему? — опешил Третьяков.

— Какая разница? Разве недостаточно вам того, что сегодня меня там не было? Вы же это хотите знать? Я не была на этой чертовой даче ни разу за все пятнадцать лет, и ноги моей там не будет. Скажите, а вы как думаете, его убийцу найдут? Этот ваш товарищ сказал, что это было ограбление. Он называл папу «убитым», — сказала Алиса, голос — как шелест падающих листьев. — «Убитым».

— Сочувствую. Черт! Вот бывают же идиоты, — выпалил Третьяков. Набить бы этому Чертоку лицо, так, чтобы запомнил. И на всякий случай уволить к чертям собачьим.

— Да уж, — согласилась она. — Так что же? Что вы думаете? Найдут?

— Очень на это надеюсь.

— Я посмотрела статистику. Большинство дачных ограблений остаются нераскрытыми, это почти всегда глухари.

— Статистику? — хмыкнул Иван, но Алиса, кажется, даже не заметила его удивления. — Не стоит доверять статистике. Кроме того, именно поэтому я и здесь, пытаю вас этими вопросами, чтобы мы смогли полностью восстановить день вашего отца по минутам. Я как раз хотел спросить вас, было ли что-то особенно ценное в этот раз на его даче, но вряд ли вы…

— Да, я ничего не знаю об этом. Кроме разве этой его новой свистульки, которую он увез с собой.

— А время? Время вы прямо точно помните?

— Да, я точно помню время, — ответила Алиса. — Я же сказала, час двадцать пять.

— Вы посмотрели на часы? Когда? — спросил он агрессивнее. Тоже мне, Алиса — искусственный интеллект. — Именно в этот момент или примерно в этот момент?

— Именно в этот момент, да, — ответила она суше. — Нет, я не смотрела на часы, у меня просто хорошее чувство времени и память тоже — особенно на числа и последовательности. Я всегда могу достаточно точно сказать, который час. К примеру, сейчас двадцать один час сорок три минуты — плюс-минус одна минута. Можете посмотреть на часы, — кивнула она. Иван украдкой бросил взгляд на часы. Время было точное. Вот черт.

— А позже он вам не звонил?

— Он редко звонит мне с дачи.

— Вы не поздравляете друг друга с Новым годом?

— Я очень спокойно отношусь к смене чисел в календаре, и папа хорошо знает это. Он должен был вернуться первого января, — ответила Алиса.

— Скажите, пожалуйста, Алиса Андреевна, а он вам случайно не говорил, кого ждет к себе в гости на Новый год?

— У него было много друзей-знакомых, но таких, чтобы прямо близкие… нет, таких было мало, и почти все — там, в Благинине. Вам надо с Салатниковыми поговорить или с тетей Катей.

— Тетя Катя?

— Когда-то у папы был самый лучший друг, дядя Олег. Тетя Катя — его жена. Она вообще очень любит дачу, папа говорил, она там с ранней весны до поздней осени. Правда, зимой она туда вроде не ездит.

— Дядя Олег… Олег Викторович? Никитин? — спросил Иван, пролистав свои заметки.

— Да, именно он, — удивилась она. — Вам о нем уже известно? А впрочем… Они дружили семьями, его жена, тетя Катя, дружила с мамой. У них, кстати, тоже есть дочка, папа даже говорил, что мы с ней хорошо вместе играли на даче, только я не помню этого, маленькая была. Тетя Катя и дядя Олег сюда к нам тоже часто приезжали, и дочка их приезжала, только она намного меня старше, так что мы так и не стали общаться. Потом дядя Олег умер, и я больше, кажется, их никогда и не видела.