Особенный мужчина - Натали Фокс

Фрэн сверкнула глазами.

— Хотите сказать, что у меня нет гордости? Джордан ласково накрыл ее руку своей, и вся ее злость тут же улетучилась. Ей стало стыдно своей вспышки.

— Ничего подобного. Я пытаюсь внушить вам — и вижу, что пока безуспешно, — что мне импонируют ваши откровенность и искренность. Вы не знали, что это за блюдо, и честно в этом признались.

Ресницы Фрэн затрепетали;

— Я допустила оплошность, — пробормотала она, пытаясь незаметно освободить руку.

Джордан приподнял ладонь, и Фрэн быстро спрятала руки под стол, положив их на колени.

Джордан пожал плечами.

— Ну и что? Пусть так. У вас это вышло очень мило и непосредственно.

В его глазах заплясали веселые искорки. Фрэн немного успокоилась. Значит, он не считает, что она сморозила глупость.

— Тогда откройте тайну, — попросила она, хотя теперь это уже не имело никакого значения. Какая разница, что он заказал? Ничто не имело значения, кроме того, что сердце ее колотилось как безумное. Пожатие руки Джордана было подобно прикосновению легкого скользящего шелка, а его пристальный взгляд — глаза в глаза — завораживал ее. Она крепко сжала пальцы, отгоняя непрошеные видения: Джордан и Хелена наедине…

— Россини и французский кулинар Огюст Эскофье были друзьями. Эскофье придумал в честь Россини особое блюдо: куриные грудки с паштетом в соусе с мадерой, — объяснил Перри. — Не желаете изменить свой заказ?

Фрэн улыбнулась и отрицательно покачала головой.

— Наверно, это очень вкусно, но я предпочитаю телятину.

— Хорошо, тогда попробуете изобретение Эскофье в следующий раз. — Джордан откинулся на спинку стула, чтобы дать возможность официанту поставить перед ними бокалы с напитками.

Будет ли когда-нибудь «следующий раз»? — с грустью подумала Фрэн. Или так обычно говорят в подобных случаях? Пустое, ничего не значащее замечание. Она украдкой взглянула на Джордана, и легкая досада кольнула ее: он уже не смотрел на нее, а провожал взглядом уходящую пару. У него такой довольный вид. Фрэн тешила себя мыслью, что, может быть, она тому причиной. Хотя вряд ли… Наверно, он радуется, что вовремя получил свои дискеты.

Джордан вновь перевел глаза на свою спутницу, оба улыбнулись и почти одновременно отвернулись.

— Расскажите мне поподробнее о себе, — предложил он, отпивая глоток мартини.

У Фрэн вдруг испортилось настроение. О Боже, это ужасно, хуже, чем она ожидала. Оба они держатся так настороженно, официально, словно Хелена незримо стоит между ними. Ни на секунду не удается забыть о ней. Как она может расслабиться и получать удовольствие от обеда, зная, что, не вмешайся судьба, на этом месте сейчас сидела бы ее сестра?

Фрэн повела узкими плечами, собираясь с мыслями. Надо держать себя в руках.

— Вы почти все знаете. Днем я продаю картины, а вечером — вино.

— У вас есть близкий друг? Фрэн улыбнулась.

— Вам не кажется, что у меня для этого слишком мало свободного времени?

— А зачем вы так много работаете? — ответил он вопросом на вопрос.

— Два года я ухаживала за больным отцом. — Она подняла на него правдивые зеленые глаза. — Я очень любила папу, но эти два года показались мне десятью… — (Джордан кивнул в знак того, что понимает, о чем она говорит.) — Теперь я наверстываю упущенное. Изучаю жизнь и себя.

— И для этого работаете в двух местах? — удивился Джордан.

— Нет, есть еще одна причина: хочу быть независимой от Хелены, — призналась Фрэн. Правильно ли она поступила, сказав об этом человеку, который, возможно, состоит в любовной связи с ее сестрой? Нет, она же запретила себе думать об этом. — До болезни отца я училась в художественном колледже, но не закончила его. Делать я ничего не умела, никакой специальности у меня не было, поэтому после смерти папы решила, что самое лучшее — поселиться в Лондоне, где жизнь бьет ключом и происходят разные интересные события. — Она грустно усмехнулась. — Пока, правда, ничего особенно интересного не произошло. Я пробовала заняться коммерческим искусством, но в этом бизнесе предпочитают не рисковать и не берут на работу неквалифицированных людей, не имеющих диплома о специальном образовании. А на две работы я пошла, чтобы заработать побольше денег и внести задаток за квартиру, которую можно было бы одновременно использовать и как студию или мастерскую, где я могла бы заниматься живописью, размышлять и где вообще я начала бы новую жизнь.

— Я вас понимаю, — задумчиво отозвался Джордан, когда она умолкла.

— Правда? — Фрэн нахмурилась, ни минуты не веря, что он способен ее понять. С его-то властью и богатством!

— Мне тоже пришлось отказаться от своего увлечения ради отца.

От изумления Фрэн широко раскрыла глаза.

— Увлечения? Что вы хотите сказать? Джордан откинулся на спинку стула.

— Скорее призвания, чем увлечения. — Он улыбнулся. — Я был врачом-терапевтом.

— Почему был? Вас дисквалифицировали? — сдавленным голосом произнесла Фрэн. Какие проступки надо совершить, чтобы тебя лишили права заниматься врачебной практикой?!

— У вас очень богатое воображение! — рассмеялся Джордан. — Нет, меня не дисквалифицировали. Я сам бросил медицину, чтобы возглавить семейный бизнес.

— Наплевали на свое образование, предали дело жизни только для того, чтобы продавать лекарства?

— Вас послушать, так можно подумать, что я торгую пилюлями на улице. — Он мягко улыбнулся. — Я очень хорошо понимаю, к чему вы стремитесь. У моего отца случился удар, и он больше не мог руководить компанией. Из-за него я бросил свою работу и занял его место. Порой приходится идти на подобные жертвы ради тех, кого любишь. В прошлом году отец умер. И теперь я свободен, как и вы, — с горечью заключил он, глядя ей прямо в глаза.

Настроение у Фрэн улучшилось. Общество Джордана уже не тяготило ее, она почувствовала себя свободнее. Какое облегчение поговорить об отце с кем-то, кто способен понять ее противоречивые ощущения: вины, раскаяния, горя. Время побежало быстрее, еда была замечательная, вино превосходное.

— Французское вино? — недоверчиво засмеялась Фрэн, когда Джордан показал ей этикетку. — Я что, весь вечер пью французское вино? — Он утвердительно кивнул, и она пробормотала:

— Похоже, я взрослею прямо на глазах.

Чувства, которые охватили ее позднее, когда они шли по набережной вдоль Сены и Джордан накинул ей на плечи свое кашемировое пальто, были вполне определенными. Я запросто могла бы влюбиться в тебя, обратилась она мысленно к своему спутнику, как и Хелена. На мгновение она представила себе, каково было бы стать его любовницей. Шутливая фантазия причинила ей такую боль, что она тут же отбросила ее.

Джордан обнял ее за плечи и мягко подтолкнул в сторону, чтобы она не наступила в грязную лужу на асфальте. Лужа осталась позади, но Джордан не торопился убрать руки. Господи, взмолилась Фрэн, прошу тебя, останови время, сделай так, чтобы эта минута длилась вечно…