Агония - Оксана Николаевна Сергеева

— Слава богу, у нас таких проблем не было. С Владиком вообще не было проблем — идеальный ребенок. И оправдывает все мои ожидания. Наши, — поправилась Анна Игоревна, глянув на мужа.

Анатолий Борисович бросил на Влада задумчивый взгляд, будто решая, действительно ли оправдывает сын его ожидания. Усмехнувшись, еле заметно опустил подбородок: мол, оправдывает.

— Регина, а ты в семье одна? — вдруг спросила мать Влада.

— Да, одна.

— Почему?

Чарушина про себя удивилась такому вопросу и даже перед ответом почувствовала некоторое внутреннее сопротивление.

Повременив, все же сказала:

— Мои родители развелись, когда мне было пять лет. Может быть, поэтому.

— Отец вас бросил? Ради другой женщины?

— Я не знаю подробностей, — преодолевая себя, сказала аккуратно, надеясь, что на этом расспросы закончатся. И легко вздохнула, когда отец Вадима снова заговорил с Анатолием Борисовичем о чем-то своем, а Ангелина Дмитриевна что-то стала спрашивать у дочери.

— Это так низко — бросить жену с ребенком, — презрительно скривила губы Анна Игоревна. — А вы с отцом общаетесь? — последовал вопрос, разбив ее надежды.

Внутреннее сопротивление возросло стократно. Будто сидящий внутри еж выпустил иголки, развернувшись — и все эти иголки внутрь, в вены, в жилы. И сказать на это нечего: ни ругать, ни оправдывать отца перед этими людьми Регина не собиралась.

— Да. Он живет в Москве, у него своя семья. Мама меня растила одна. Ей было бы трудновато содержать меня, пока я учусь, поэтому отец помогает, я за это ему очень благодарна. Хотя я и сама не бездельница, работаю с первого курса.

— А что это за работа кофе декану носить да на побегушках бегать?

Регина посмотрела на Влада, потом снова на его мать и решила: нет смысла объяснять, что на кафедре она работает, чтобы не платить за магистратуру. Что не только кофе декану носит, а еще много другой работы делает.

— Кофе я ему не ношу.

— Нет? — холодно улыбнулась Анна Игоревна.

— Нет. У него язва. Чаще желудочный сбор завариваю, — тоже холодно улыбнулась, немного подумала и продолжила: — Вы же прекрасно знаете: живу я просто. И стесняться мне нечего. Да, квартиру мне отец снимает. И машины у меня своей нет. На побегушках бегая, много не заработаешь, это точно. На учебу я езжу на метро, и мне за это не стыдно. — Снова посмотрела на Влада, ища поддержки. Он, как ей казалось, давно должен был урезонить мать, обрубив этот разговор, но почему-то не сделал этого.

Вадим тоже так считал, как видно. Он демонстративно подался чуть вперед над столом и внимательно посмотрел на Анну Игоревну, затем перевел взгляд на Влада. Только бы слепой не прочитал в его глазах: уйми свою мать.

— Ой, я тоже сама не вожу. Право-лево путаю, — поиронизировала над собой Ангелина Дмитриевна, — и я тоже начинала лаборанткой. И ты сама, Анечка. Вспомни. Ничего, Владик поможет девочке устроиться. У нас же возможностей полно. Проблем никаких.

— Линочка, ты с водителем ездишь, это другое дело.

— Да, мама, — вздохнул Вадим, — ты у нас не только право-лево путаешь. Ты у нас еще и пресное с соленым, мягкое с теплым, пустое с порожним тоже путаешь.

— Хоть бы что доброе сказал матери, — обиженно отозвалась мама на его слова.

— Ну вот. Опять перепутала. Комплимент с ругательством.

— Мама, Вадя хотел сказать, что ты у нас с изюминкой, и мы тебя за это очень любим, — улыбнулась Светлана.

— Да-да, вот именно это я и хотел сказать. Про изюм, — невозмутимо подтвердил сын.

— Спасибо, дочь, хоть ты его понимаешь, а то мне иногда переводчик нужен, чтобы разобраться в том, что он говорит.

Вот так вот. Словно наизнанку вывернули и забыли. Уже про другое разговаривали, что-то другое обсуждали, Влад посмеивался, включившись в разговор, а Регина все сидела, закаменев. Ничего постыдного в своей жизни не видела и на самом деле считала, что стесняться ей нечего, но чувствовала себя унизительно. Будто раздели на публике, обсмеяли, потоптались, так голой и бросили.

— А Вадим нам когда представит даму сердца? — улыбнулась Анна Игоревна.

— Это будет волнительный момент, — поддакнула подруге Ангелина Дмитриевна.

— Я тебе понимаю. Тоже буду волноваться. Вадька же мне как сын.

— Вадим, что ты молчишь? — мать бросила на сына возмущенный взгляд.

Он, покусывая губы, продолжал молчать.

— Вадим!

— А чтобы за умного сойти, — еле выдавил из себя.

— А Вадик боится серьезных отношений. Он любит полегче, — посмеялся Влад.

— Опасаюсь, да. Особенно таких серьезных, как у тебя. Мне бы полегче, — резковато сказал Шамрай.

На Светкин пинок в ногу, он не обратил внимания, смотрел только на Регину, а она — в свою тарелку. Потом будто почувствовала на себе взгляд, подняла глаза, влажные, блестящие, и горячая волна злости побежала по его спине к голове, к мозгу, уже затмевая разум.

— Вадя, ты покурить хотел, давай выйдем, — предложила Света и впилась ему в бедро ногтями, остроту которых он даже сквозь ткань джинсов почувствовал.

— Я не хочу курить, — чуть подался вперед, не отпуская взгляд Чарушиной.

Регина вздохнула глубже. Еще раз. Может, потому что Вадим в этот момент тоже сделал глубокий тяжелый вдох. Так и смотрели они друг на друга, словно привязанные.

Она первая отвела глаза. Скользнула по всем сидящим за столом медленным, каким-то потерянным взглядом, всем посмотрела в лицо и снова замерла на Вадиме. Еле заметно качнула головой.

Света поднялась и толкнула брата в плечо:

— Пойдем, что-то мне душновато. Ты покуришь, а я проветрюсь.

Шамрай все-таки поднялся.

— Ладуля, ты мудило, — еле слышно произнес, выходя из-за стола.

Влад в ответ широко и довольно улыбнулся, чуть свободнее откинувшись в кресле.

Выйдя с сестрой на улицу, Вадим достал сигарету и зажигалку. Подкурил и втянул дым — он как-то сухо и остро вошел в него, совсем не успокаивая.

— Что происходит? — уставилась на брата Светка, воинственно подобравшись.

— Хорошо там, где нас нет… там же вечное лето, а дома ненастье… — тихо пропел, выдыхая дым.

— Ты сказал, что ты ее не знаешь.

— Эх, печаль, что не в деньгах счастье…

— Ты мне зубы не заговаривай. Я не первый раз такое наблюдаю. У меня от тебя аж в голове шумит!

— Это от вина, Светуля, — усмехнулся, зажал сигарету губами и поднял воротничок у Светки на платье. — Ты как училка прям сегодня.

— На дыбах весь!

Он в ответ пару раз звонко пристукнул каблуком о плитку.

— Не смей даже смотреть на нее!

— Глаза закрыть? — Нажал на фильтр, раздавив внутри мятную капсулу, и со следующей затяжкой глубоко вдохнул мятно-сладкий дым.

— Даже не дергайся!

Отступил на шаг:

— Я