Горничная - Нита Проуз

– Это совершенно объяснимо, – отвечает она, и кончики ее губ ползут вверх в улыбке – по крайней мере, я полагаю, что это улыбка. Тут я никогда не могу быть уверена до конца. – Я хотела бы расспросить вас о том, что вы увидели, когда сегодня днем вошли в номер Блэков. Вы не заметили ничего неуместного или необычного?

В каждую смену я сталкиваюсь с множеством разнообразных вещей, которые «неуместны» или «необычны» – и не только в люксе Блэков. Сегодня, к примеру, я обнаружила в одном номере на третьем этаже карниз, выдранный из креплений, в другом, на четвертом, – электроплитку с горячей водой, оставленную на виду на полке в ванной, а в третьем, рассчитанном всего на двух гостей, – шестерых очень веселых особ женского пола, которые пытались затолкать под кровать надувные матрасы. Обо всех этих – и не только – нарушениях я, руководствуясь моими должностными инструкциями, доложила мистеру Сноу.

– Твоя приверженность высоким стандартам «Ридженси гранд» не знает границ, – сказал мистер Сноу, но почему-то не улыбнулся. Его губы остались сжаты в тонкую идеально горизонтальную линию.

– Благодарю вас, – ответила я, ощущая гордость за свой поступок.

Я обдумываю, что на самом деле хочет узнать детектив Старк и что я готова ей открыть.

– Детектив, – говорю я, – когда я вошла в номер Блэков сегодня днем, он находился в своем обычном состоянии беспорядка. Ничего из ряда вон выходящего я не заметила, за исключением таблеток на прикроватном столике.

Я сознательно выдаю эту информацию, потому что это та деталь, которую заметил бы на месте преступления даже самый тупоголовый следователь. А вот что я обсуждать не хочу, так это все остальное – халат на полу, распахнутый сейф, пропавшие деньги, маршрутную квитанцию, сумочку Жизели, которая исчезла, когда я во второй раз пришла в номер. И то, что я увидела в зеркале в спальне мистера Блэка.

Я за свою жизнь посмотрела достаточно детективных фильмов, чтобы понимать, кто, как правило, становится главным подозреваемым. Возглавляют этот список обыкновенно жены, а я ни в коем случае не хочу, чтобы Жизель в чем-то заподозрили. Она ни к чему этому не причастна, и она мой друг. Я беспокоюсь за нее.

– Мы изучаем эти таблетки, – говорит детектив Старк.

– Это таблетки Жизели, – вырывается у меня против воли.

Я не могу поверить, что ее имя вылетело у меня изо рта. Наверное, я в самом деле нахожусь в состоянии шока, потому что мой рот и мои мысли не работают в тандеме, как обычно.

– Откуда вы знаете, что это ее таблетки? – спрашивает детектив Старк, не поднимая глаз от блокнота, в котором она что-то пишет. – На флакончике не было никакой наклейки.

– Я знаю, потому что занимаюсь всеми туалетными принадлежностями Жизели. Я выстраиваю их в ряд, когда убираюсь в ванной. Мне нравится располагать их по порядку, от самых высоких до самых низких, хотя иногда я сначала выясняю, не предпочитает ли гость другой метод организации.

– Другой метод.

– Да, например, косметику отдельно, лекарства отдельно, средства женской гигиены отдельно… – Рот детектива Старк слегка приоткрывается. – Или бритвенные принадлежности отдельно, увлажняющие средства отдельно, тоники для волос отдельно. Понимаете?

Она долго молчит. Даже слишком долго. И смотрит на меня как на идиотку, хотя совершенно ясно, что это ей не под силу понять мою исключительно простую логику. Правда заключается в том, что я знаю, что это таблетки Жизели, потому что несколько раз видела, как она закидывала их в рот, когда я находилась в номере. Я даже как-то раз спросила ее про них.

– А, эти? – отозвалась она. – Они помогают мне успокоиться, когда я на нервах. Хочешь одну?

Я вежливо отказалась. Таблетки принимают, только когда что-то болит, и я прекрасно знаю, что может случиться, если ими злоупотреблять.

Детектив Старк продолжает задавать свои вопросы.

– Когда вы пришли в номер Блэков, вы сразу же направились в ванную?

– Нет, – отвечаю я. – Это было бы нарушением протокола. Сначала я сообщила о своем прибытии, думая, что в номере может кто-то находиться. И, как выясняется, я оказалась на сто процентов права в своем предположении.

Детектив Старк смотрит на меня и ничего не говорит.

Я жду. Потом замечаю вслух:

– Вы это не записали.

– Что я не записала?

– То, что я только что сказала.

Она бросает на меня непонятный взгляд, потом берет свою plume de peste[8] и заносит в блокнот мои слова, после чего с размаху опускает ручку.

– И что было дальше? – спрашивает она.

– Ну, – говорю я, – когда мне никто не ответил, я заглянула в гостиную, которая была довольно неопрятной. Я хотела прибраться, но решила, что лучше сначала осмотреть весь остальной номер. Я зашла в спальню и обнаружила лежащего в постели мистера Блэка. Мне сначала показалось, что он отдыхает.

Изгрызенный колпачок ее ручки угрожающе покачивается в моем направлении, пока она записывает мои слова.

– Продолжайте, – говорит она.

Я рассказываю, как я подошла к мистеру Блэку, проверила дыхание и пульс, но не обнаружила ни того ни другого, как позвонила на ресепшен, чтобы прислали помощь. Я рассказываю ей все в подробностях – до определенного момента.

Теперь она торопливо записывает каждое слово, время от времени прерываясь, чтобы бросить на меня взгляд и одновременно сунуть в рот этот свой рассадник микробов на колпачке ручки.

– Скажите, а вы хорошо знали мистера Блэка? Вы когда-нибудь говорили с ним о чем-нибудь, кроме как об уборке его номера?

– Нет, – отвечаю я. – Мистер Блэк всегда вел себя очень надменно. Он много пил и, кажется, не испытывал ко мне совершенно никакой симпатии, так что я старалась держаться от него подальше.

– А Жизель Блэк?

Я подумала о Жизели, обо всех наших с ней разговорах, о маленьких секретиках, которыми делилась она со мной, а я с ней. Вот так и зарождается дружба – с одной маленькой откровенности за другой.

Мне вспомнился самый первый раз, много месяцев назад, когда я впервые увидела Жизель. До этого я не раз убирала номер Блэков, но с самой Жизелью никогда не сталкивалась. Это произошло утром, примерно в девять тридцать, когда я постучала в дверь и Жизель впустила меня в номер. На ней был бледно-розовый пеньюар то ли из атласа, то ли из шелка. Ее темные волосы ниспадали на плечи каскадом безупречных волн. Она напомнила мне голливудских звезд из старых черно-белых фильмов, которые мы с бабушкой любили смотреть вместе по вечерам. И в то же самое время в ней было и что-то очень современное, как будто она была связующим звеном между двумя мирами.

Она пригласила меня войти, и я, поблагодарив ее, втащила за собой свою тележку.