Вредина, маг и обряд, пошедший не так! - Эйверин Кутеж

Пума прыгнула…

Я уже попрощалась со всеми и вся, но зверюга вдруг замедлилась в полете, будто из воздушной среды попало в водную. А еще лучше — в янтарную, так медленно перебирала кошка лапами.

Я скосила глаза туда, где шла дуэль между Артуром и нимфином. Мой Эдинброг одной рукой продолжал кидать файерболы, бьющиеся о стеклянный щит блондина (тоже, видать, наколдованный), а вот от второй его руки исходило белое сияние. Оно достигало пумы и сдерживало ее прыжок.

— Ох! — воскликнула Мэгги, увидев это. — Трогать чужого фамильяра — это же нарушение всех правил!

— А не вся эта драка в целом — нарушение правил?.. — обескураженно пробормотала я, вскакивая на ноги и прячась за ближайший фонарный столб.

Ответ пришел откуда не ждали. Посреди площади, ставшей ареной, вдруг открылся портал, похожий на синий вихрь, и из него вышел низенький чародей средних лет в лиловом одеянии. Короткие русые волосы, ничем не примечательное лицо, длинный посох в руках.

— Ректор Хомхи Бавтелик, — шепотом пояснила Мэгги. И сразу же поспешила подняться с брусчатки, где до того пряталась за кустом, и вытянулась по стойке смирно.

Я оглянулась: все вокруг сделали то же самое. Парни тоже прекратили бой. Отпущенная Артуром пума грохнулась и свернулась мявкающе-рычащим клубком.

— Артур Ван Хофф Эдинброг! Проявив агрессиию в отношении чужого фамильяра, вы нарушили правила академии Форван. В мой кабинет. Живо, — бесцветно сказал ректор и приглашающе указал на портал.

Артур поджал губы и молча пошел к воронке.

— Своего фамильяра взять не хотите? — осведомился ректор, глядя прямо на меня. Так же невыразительно, как смотрят на тумбочку или солонку.

— Вилка, пойдем, — сказал Эдинброг.

— Э-э-э. Спасибо, не хочется. Я блинчики не доела, — максимально честно отозвалась я из-за столба.

— Она вас не слушается, — равнодушно отметил ректор.

Ну с ума сойти, привет, капитан очевидность.

— Вилка, пойдем, — повторил Артур чуть разозленно. — Пожалуйста.

— Вы говорите «пожалуйста» своему фамильяру? — тотчас неприятно удивился ректор. — Как-то это… либерально. Пахнет подкаблучничеством. Прикажите. И все.

Мы с Артуром вспыхнули одновременно.

От ярости.

— Пойдем, — проговорил Эдинброг с нажимом, взглядом метая в меня гром и молнии.

А ректор пренебрежительно фыркнул и вдруг хлопнул себя по бедру: "К ноге!"

— Вот так надо, Эдинброг! — самодовольно объявил Хомхи Бавтелик. — Вы что, не помните этого из учебы?

У меня аж челюсть отвисла.

Он, блин, серьезно!?

Это что за жесть?! Я человек, эй!

Артур покосился на колдуна, потом на меня. Он медлил.

На нас смотрели все, вообще все на площади. Нимфин Каприз — с триумфом. Пума с затаенной злостью. Ректор оценивающе, как на жуков. Мэгги сочувствующе. Остальные кто во что горазд…

Артур так и не поднял руку для унизительного хлопка.

Ректор уже нахмурился и вновь хотел что-то ему сказать, но я сама вышла из-за столба…

Сыграю по их правилам, ладно.

Но вообще надо перевоспитать этих дикарей. Пожалуй, добуду им копию конвенции о защите прав человека, подключу Бориса к процессу, и, авось, вместе мы сменим местную мировоззренческую парадигму. А нет — так хоть отлупим ректора свернутыми в трубочку бумагами.

Душу, так сказать, отведем.

Молча подойдя к Артуру, я вслед за ним шагнула в спираль синего пламени и мгновение спустя очутилась в кабинете ректора. Я уже прикидывала, в какое из бархатных кресел умостить свою невезучую задницу, когда вышедший следом мистер Бавтелик заявил брезгливо:

— Фамильяры ждут в приемной, — и указал тощим пальцем на дверь.

Я закатила глаза. Вот что с ним не так, а?.. Ну он же должен мозгом понимать, что я человек? Что это нифига не галантное поведение?

Впрочем, пока я выходила, у меня появилась теория на сей счет: я вдруг поняла, что у ректора не было своего фамильяра. Либо был, но такой маленький, что и не видно. Комар какой-нибудь. Гусеница. Лягушонок, уютно свернувшийся в кармане мантии.

Комплексует мужик, короче. Не может спокойно смотреть на чужого определенно шикарного фамильяра.

Моя мысль наверняка была неверной, но утешала на ура!

Я плюхнулась на один из стульев, стоявших в приемной. Помимо них, тут был дубовый стол, а за ним — неприлично красивая ведьма-секретарша, наблюдающая за тем, как елозят по документам самопишущие перья. Они уютно поскрипывали. За открытыми окнами все было залито летним светом. Ветер гулял по коридору, как у себя дома, и шибал в мне нос то хвойными запахами леса, то головокружительной свежестью гор…

Вдруг издалека донесся веселый посвист.

Секретарша стала экстренно прихорашиваться. Дверь приемной распахнулась и за ней во всей красе предстал Борис Отченаш.

— Земля-я-я-янка! — замурчал он радостно и мимо секретаря потопал ко мне, раскрыв объятия. Ведьма за столом одарила меня таким взглядом, что я всерьез забеспокоилась — ими тут прожигать не умеют, надеюсь?..

— Что ты тут делаешь? — заинтересовался Бор, устраиваясь рядом со мной. При дневном свете его волосы и щетина казались насыщенно-каштановыми, почти золотыми.

Я рассказала.

Вчерашняя фотография с Борисом, Артуром и девушкой все еще стояла у меня перед глазами, но я пока не понимала, как именно ее трактовать (за исключением гарантированной ненависти Эдинброга). Ко мне же Бор пока относился хорошо и вчера мы с ним провели в хранилище несколько часов кряду. Я не видела причин чураться его.

Так и сейчас — мы как-то сразу же разговорились.

И даже мрачная секретарша не мешала мне чувствовать колоссальное облегчение от присутствия второго землянина. Как же хорошо, что я здесь не одна!.. Бор тоже был рад моему присутствию: он жадно расспрашивал меня о последних земных новостях.

— Лучше ты расскажи мне о мире Гало! — наконец попросила я. — А то я пока плохо всё понимаю. Эдинброг мучал меня экскурсией на голодной желудок, и поэтому КПД у нее был нижайший.

— М-да, тебе не повезло стать фамильяром для страшного зануды, — с энтузиазмом закивал Бор. — Значит, так, смотри, как все будет! Этот муд… чудак ректор обязательно отправит вас с Артуром на задание-наказание из-за дуэли. Оно угробит вам весь завтрашний день, но к вечеру вы вернетесь. После этого Эдинброг пойдет ужинать с ученым советом. Но тебя он туда не возьмет.

— Оу? — я поразилась его прогнозам. — Ты что, прорицание тут освоил? Или у тебя матчество — «Вангович»?