Конан и Волчья башня - Джеральд Старк

— К лучшему или к худшему?

— К худшему, — после вдумчивого размышления вынес приговор Хасти. — Альбы и раньше отличались незаурядными способностями к магии, а теперь пользуются Силой направо и налево. Заурядный деревенский знахарь — вроде того, что изловил нас на опушке — способен творить чудеса, давно позабытые среди людских волшебников. При таком могуществе альбы, похоже, стали беспечными и… и трусоватыми. Меня крайне удивляет возникшее меж ними разделение — ты его заметила?

— Ага, — поскольку пейзаж снаружи оставался пустынным, Айлэ оторвалась от трещины в стене и уселась рядом с рабирийцем. — Хотя поселяне и колдун принадлежат к одному народу, они выглядят и ведут себя немного по-разному. Ну, как, допустим, владелец поместья и землекопы-поденщики. Но ведь так, по-моему, и должно быть, или раньше было иначе?.. Слушай, ты по-прежнему уверен, что мы сумеем и дальше цепляться за нашу выдумку с неудачным колдовством? Если местные чародеи такие могущественные, им ничего не стоит применить к нам Заклятие Ключа… Тогда мы начнем болтать на любую угодную им тему, пока нам рот насильно не заткнут!

— Пусть попробуют, — в голосе одноглазого мелькнуло откровенное злорадство. — А коли ты опасаешься брякнуть лишку, я знаю способ этому помешать. Причем мне даже ворожить не потребуется, так что мы не привлечем внимания хозяев. Ну-ка, чтобы скоротать время, поведай мне что-нибудь любопытное.

— Что именно? — опешила девушка.

— Скажем, отчего ты считаешься ненаследной баронеттой, — предложил Хасти, подбирая с пола длинную соломинку и рассеянно крутя ее между пальцами. Айлэ задумалась, выстраивая в уме цепочку событий, приведших к тому, что она носила столь диковинный титул, и начала:

— Ты ведь знаком с моими родителями? — Кивок. Чтобы вспомнить все как следует, баронетте нужно было остановить на чем-то взгляд, а бегающая меж пальцев одноглазого соломинка словно нарочно притягивала внимание. — Значит, тебе известно, что Райан Монброн… как бы это сказать… в общем, он уже лет четыреста считается умершим. В фамильном склепе стоит его надгробие — папа обожает время от времени туда наведываться и распивать кувшин-другой на собственной могиле. Но, раз человек по имени Райан Монброн мертв, у него нет никаких прав на титул — ведь так? Отец упорно не желает с этим мириться, и по-прежнему зовет себя «бароном Танасульским». Хвала богам, у него хватает ума не заявляться в дворянское собрание края, потрясая истлевшими грамотами и требуя законного возвращения прав и привилегий. Он просто забавляется, извлекая из этого определенную пользу — порой ему удается выжать из нынешних носителей фамилии кругленькую сумму в золотых монетах. Когда же папа женился, а потом на свет появилась я, он на радостях вбил себе в голову новый замысел — имя его дочурки непременно украсит развесистое геральдическое дерево Танасула! Отец и матушка к тому времени числились придворными магиками Трона Льва, мама водила дружбу с госпожой Дженной, та обратилась к королю, а Его величество как раз хандрил и оттого соглашался на любые просьбы. Указ подписан, оглашен герольдами в Тарантии и в Танасуле, благородные месьоры вполголоса возмущаются очередной скандальной выходкой монарха, но делать нечего — девице-вампиру присвоен титул «баронетты Танасульской», хотя и с отчуждением права передачи наследования по крови, званию и первородству, если я ничего не перепутала. Да, и удела в фамильных владениях мне тоже не полагается — только имя.

— Захватывающая история, — Эллар переломил тихо хрустнувшую соломинку, и девушка вздрогнула, точно пробудившись от дремы. — Теперь припомни: откуда мы с тобой взялись в пределах достославного Альвара?

— Мой отец обнаружил какое-то старинное заклинание и хотел узнать, каково его действие, — Айлэ точно со стороны услышала собственный, весьма уверенный голос, а мысленно увидела ряд туманных картин, сопровождавших ее повесть. Мало того: она верила в то, что оказалась на руинах альбийского дворца именно так, и не иначе! Воспоминания, касавшиеся событий в Тарантийском замке и Рабирах, теперь казались услышанной или прочитанной в летописях историей, не имевшей к ней, Айлэ диа Монброн из Танасула, никакого отношения.

— Будешь кричать, что мое колдовство сработало как-то не так? — самодовольно поинтересовался Хасти.

— Не буду, — вздохнула девушка. — Но, когда мы отсюда выберемся, ты вернешь мои воспоминания обратно?

— Сама управишься, — отмахнулся магик. — Не так уж это и сложно. Ну, теперь мы готовы к предстоящим битвам за спасение собственных шкур, хотя сперва я не отказался бы малость пе рекусить. В былые времена альбы относились к пленным довольно снисходительно, но сохранились ли эти благие традиции?

— Давай постучим в дверь, — предложила 6аронетта Монброн. — Наверняка поблизости околачиваются какие-нибудь караульные или просто любопытные. Я знаю, как попросить по-альбийски воды… а еще хлеба и мяса.

— Твои познания воистину безграничны, — Хасти склонил голову набок, прислушиваясь к каким-то отдаленным звукам. — Но ты малость опоздала. Сюда приближается конный отряд… довольно большой, не меньше дюжины верховых. Надо полагать, явились желающие поглазеть на диковинных зверюшек. Не вздумай трусить! — он слегка повысил голос, заметив, что девушка испуганно сжалась и притихла. — Ты отлично справилась со здешним травознаем, вот и продолжай дальше. Ничего они тебе не сделают, это я обещаю.

— Хотелось бы верить, — буркнула Айлэ, кидаясь к своей обзорной щелке. К сожалению, все, что ей удалось разглядеть — облако легкой зеленоватой пыли, а также очертания двух или трех всадников, скрывшихся за углом дома. Отчетливый перестук копыт стал реже — лошади перешли с галопа на шаг — и слегка отдалился. Баронетта облегченно перевела дух: должно быть, гости решили вначале навестить усадьбу.

Но кони внезапно зафыркали и зазвякали сбруей совсем рядом с тонкими стенами чуланчика, раздался негромкий шелестящий звук, словно бы медное блюдо натирали шелковым лоскутом, лязгнул ключ в замке. Дверца сарая распахнулась настежь, кто-то заглянул внутрь и требовательно махнул рукой, приказывая выходить.

* * *

После мутного полусумрака чулана ослепительное летнее солнце снаружи заставило Айлэ Монброн зажмуриться — подобно всем уроженцам Рабиров, она недолюбливала слишком яркий дневной свет. Шедший следом Хасти подтолкнул ее в спину. Девушка легко сбежала по ступенькам, и, едва ее нога коснулась мягкой травы перед сараем, альбийские воины окружили ее с четырех сторон.

Баронетта отметила, что помимо уже знакомых лучников, среди караульных появилось несколько воинов иного вида. Более высокие и смуглые, одетые в легкие доспехи из жестких пластин густо-синей кожи с великолепным, золотым тиснением на груди, с короткими тонкими копьями наперевес и пристегнутыми к поясам кинжалами, эти смотрелись настоящими бойцами и вели себя куда более решительно. Айлэ и, следом за ней шагах в десяти, рабирийца почти бегом погнали меж домов куда-то к дальней окраине. По пути им не позволяли ни оглядываться, ни переговариваться, а при малейшей задержке чувствительно покалывали копьем пониже спины.