Брусиловская казна - Сергей Бортников

А вот со стороны жениха гостей было крайне мало.

Несколько друзей, сослуживцы из ЧК – и ни одного родственника!

Ваня страшно скучал по своей семье, но виду никогда не подавал.

И во всех анкетах с недавних пор стал писать, что он – сирота. Иметь родственников за границей становилось небезопасно. Особенно, если хочешь сделать карьеру на ниве борьбы с контрреволюционерами, врагами народа. А в иной ипостаси он себя к тому времени уже не видел…

Накануне очередного освободительного похода РККА (теперь уже на запад), на Лубянке состоялось закрытое совещание с участием первых лиц государства, на которое были приглашены руководители почти всех подразделений центрального аппарата и региональных структур НКВД.

Нет, о том, что к СССР вскоре будут присоединены новые территории, им ничего не говорили. Так, общие пожелания: «усилить и углубить», «пресечь и прекратить».

Одним из делегатов этого форума стал наш герой – Иван Ковальчук, к тому времени зрелый 35-летний отец семейства, начальник ЧК недавно образованного Приморского края.

Прошло всего 10 месяцев, как они с Катюшей и двумя сынишками (Ивану уже 13, Василию – 9 лет) переехали во Владивосток из ставшего родным Уссурийска, пардон, теперь города Ворошилова…

По окончании совещания его участники, как это всегда бывает, пожелали сделать общую фотографию.

Соседом слева на ней оказался седеющий пятидесятилетний мужчина с хитрыми проницательными глазками – майор госбезопасности Яблоков – один из основателей ИНО ГУГБ НКВД[28]. Разговорились. Оказалось, что он служил в царской армии, принимал участие в Брусиловском прорыве и неоднократно бывал в Кашовке!

– Вот и выходит, что мы почти земляки! – подытожил суть разговора Сергей Эдуардович.

Ковальчук промолчал. В последних анкетах было написано, что он родом из Уссурийска.

– А как вы смотрите на то, чтобы ненадолго вернуться в родные места? – настойчиво продолжал старший майор.

– Положительно, – решил не упрямиться Иван, догадавшийся, что Яблокову известно о нём гораздо больше, чем сообщается в официальных документах.

– Не волнуйтесь, забрасывать вас на территорию враждебной страны мы пока не планируем, – заметив тень тревоги, пробежавшую по лицу собеседника, выдавил ехидную улыбку Сергей Эдуардович.

– А с чего вы взяли, что я волнуюсь?

– По глазам вижу… Значит, согласны?

– Так точно! – по-военному заверил Ковальчук.

После совещания Яблоков заперся в своём кабинете и, немного поразмышляв наедине, решил вызвать капитана Казанцева, подчинённого и вроде как лучшего друга. Хотя нет… Товарищей в спецслужбах быть, по определению, не может – так, коллеги, соратники, единомышленники, а если точнее – сообщники или, как говорят в криминальной среде, – подельники.

Спустя мгновение в дверном проёме выросла знакомая фигура, несколько погрузневшая в последнее время, но ещё не утратившая гибкости.

– Вызывали?

– Вызывал, Павел Алексеевич. Вызывал… Только что имел разговор с Иваном Ивановичем. Серьёзный малый!

– А я что говорил?

– Сколько ещё уроженцев Западной Украины служит в наших органах?

– Немало…

– Составь список и предоставь мне. Вместе с характеристиками.

– Есть!

– Да, кстати, напомни, почему Ковальчук скрывает своё происхождение?

– Его отец – видный представитель украинского националистического движения. Сейчас он живёт в Маньчжоу-Го, марионеточном государстве, с которым у нас недавно был конфликт.

– Знаю, знаю… – тяжело вздохнул Сергей Эдуардович и принялся измерять шагами периметр своего кабинета. – Значит, так. Вскоре он нам понадобится…

– Понял.

– А пока… Пошли, что ли, прогуляемся?

– Я не против!

– Завтра наши войска перейдут границу и освободят Западную Украину, – тихо начал Яблоков, как только они с Казанцевым оказались на улице.

– Наконец-то… Ну, слава богу, слава богу!

– Думай, что говоришь.

– Ах да, слава партии большевиков!

– Вот это правильно. Главное, что ничего выдумывать не придётся. Инстанция[29]сама дала указание: мобилизовать всех чекистов, уроженцев тамошних мест, и направить их в родные края с целью установления доверительных отношений с местным населением. Кстати, как ты его вычислил?

– Да очень просто! Поднял списки переселенцев и сопоставил. Потом связался с уссурийскими товарищами. Те подтвердили…

– В шестнадцатом году Ковальчук находился в Кашовке?

– Так точно!

– Посвящать в тайну мы его не станем…

– Понятное дело.

– Подумай ещё раз хорошенько. Может, всё-таки справишься один?

– Вряд ли. Слишком много воды с тех пор утекло.

– И без Ковальчука никак не обойтись?

– Скажем так, без помощи местных товарищей – нет.

– Какие задачи поставим перед ним?

– Пускай пообщается с односельчанами, узнает, не находил ли кто клад, не разбогател ли случайно, в одно мгновение. Чтобы не тратить даром усилия и лишний раз не подвергать себя опасности. А что-то пронюхает – мы в любой момент найдём способ от него избавиться…

– Согласен. Ты войдёшь на Волынь с передовыми частями Красной Армии, соответствующее распоряжение я уже подготовил.

– Есть!

– А я присоединюсь к тебе после завершения освободительной операции. Только не вздумай хитрить, вилять хвостом!

– Ну что ты, Изя…

– Не называй меня так.

– Хорошо, Сергей Эдуардович. Я, конечно, попробую найти казну сам, но успеха гарантировать не могу.

– Ясно… Пришлёшь мне телеграмму на рабочий адрес. Или позвонишь. Так, мол, и так, справляюсь сам. Или «надеюсь на помощь», понял?

– Ну, как тебе не стыдно? Кого ты учишь, а?

– Не забывай, я старше тебя не только по возрасту, а по званию и должности…

– Ну, ладно, ладно. Не будем ругаться в такой ответственный момент, – миролюбиво промурлыкал Казанцев, хотя поучительный и высокомерный тон майора его давно раздражал.