Грон. Сердце башни - Роман Злотников

– Что? – тихо, одними губами выдохнул Гаруз. Стажер молча скосил глаза на часового, сидевшего чуть в стороне от костра. Это был Сибан. В последнюю утреннюю смену дежурил именно он. Вместе со стажером – одного молодого пока на дежурство не ставили… Заметив, что стажер перестал его трясти, Сибан поднял руку и четко просигнализировал пальцами: «Вероятная опасность», «Скоро» и «Не сейчас». Гаруз на мгновение задумался, затем так же тихо прошептал стажеру:

– Буди остальных.

А сам аккуратно расстегнул три верхних пуговки стяжки и выбрался из спального мешка. Коль непосредственной опасности нет, зачем портить хорошую вещь.

Собрались быстро. К тому моменту, когда на востоке только-только появилась серая полоса, лошади уже были оседланы, на спинах вьючных закрепили мешки, а у костра, на примятых лежанках из лапника оказались уложены «болваны», изготовленные все из того же лапника, укрытого плащами, внутрь которых, кроме того, каждый запихнул по паре снятых с ног портянок. Ежели преследователи были с собаками – это их на какое-то время обманет. Непременно подойдут обнюхать. Ну а они уж своего не упустят…

«Преследователь» появился где-то через полчаса. Сначала заволновались лошади, несмотря на то, что их на всякий случай опоили специальным зельем – среди следовых собак встречаются и такие, у которых в крови есть примеси тварей Запретной пущи, их любая животина боится до безумия. Вот и приготовились на всякий случай… А что после этого зелья лошади как заторможенные будут и скакать окажутся способны куда медленнее, чем обычно – не страшно. Уходить все равно решили лесом, в сторону границы, а в лесу на полный аллюр не перейдешь. Идти в лесу полным аллюром это непременно или ногу лошади сломать, или в какую яму навернуться, либо еще какую неприятность, куда хуже, споймать… Но вот то, что лошади заволновались несмотря на зелье – Гаруза насторожило. Что же это за «собачки», на которых животинки так реагируют?

И «собачки» появились. Вернее «собачка». Одна. Но какая! Гаруз нервно сглотнул, а затем мгновение подумал и подал знак: «Заряжать особым». Сильной надежды, что это как-то поможет, у него не было – не та тварь, которую можно было даже составным взрывным болтом взять, но не задирать же лапки и подставлять горло сразу же, даже не попытавшись потрепыхаться?..

Шевеления рядом он не услышал, хотя был уверен, что вся группа сейчас извлекает из тулов короткие толстенькие болты. Таковых в боезапасе у каждого было всего по две штуки, уж больно дорого они стоили. На изготовление подобного болта тратилось едва ли не больше времени, чем на сам компактный пружинный арбалет, входивший в снаряжение каждого бойца группы. А вот лук у них был всего один на всю группу, как и лучник. Впрочем, не мудрено: за последний год у группы только два раза возникла ситуация, когда им пришлось воспользоваться луком, а вот «пружинники» пришлось применять куда как чаще. В схватке на короткой дистанции – самое милое дело. Бьет мощно, держать можно одной рукой и, главное, выстрелить можно внезапно. Он же короткий, плащом прикрыл – и хрен кто разглядит.

Все-то привыкли, что то, из чего стреляют – штука громоздкая и для применения обеих рук требует. А тут стоит себе человек и одной рукой бороду оглаживает. Или даже клинок в руке держит. Вот и не ожидают… В этот момент с боков послышались еле слышные щелчки, означающие, что арбалеты встали на боевой взвод. Они были едва слышны даже здесь, но Костяная гончая, чудовищное порождение Запретной пущи, в этот момент наконец-то решившая разобраться с тем, что ей так не нравится в этих спящих фигурах, и уже подобравшаяся для прыжка, тут же вскинула голову и уставилась прямо на них. Гаруз был не очень хорошо знаком с повадками подобных тварей (а кто вообще из живых был с ними «очень хорошо» знаком?), но понял, что время вышло, и если промедлить хоть один удар сердца – то никаких шансов у них не останется вовсе. Поэтому просто надавил на спуск своего арбалета.

– Ты-дах, – глухо бухнуло со стороны гончей. И сразу же еще:

– Ты-ты-ты-дах-дах…

И тварь… рухнула! Гаруз на мгновение замер, ошарашенный тем, что им удалось убить… нет, тварь зашевелилась… да просто нанести хоть какой-то урон этому чудовищному порождению Запретной пущи. Но затем опомнился и, уже не скрываясь, в голос заорал:

– Заряжай!

К тому моменту, когда тварь сумела-таки подняться на ноги, они загнали в арбалеты по последнему особому болту. После чего Гаруз вскинул свой «пружинник», торопясь поразить тварь… но это оказалось его ошибкой. Потому что когда он нажал на спуск, гончая прыгнула… Эта тварь, в которую только что вошло больше полудюжины болтов, отделяемые головки которых рванули глубоко в ее теле, а металлические «древки» намертво засели в ее внутренностях, удерживаемые раскрывшимися острыми «лапками»-фиксаторами, прыгнула на них, преодолев почти три десятка шагов за один прыжок и лишь немного не дотянув… Его болт, как и пара других, выпущенных столь же бестолковыми торопыгами, как и он, ушли мимо, но остальные сумели-таки всадить в приземлившуюся тварь свои болты достаточно точно. Отчего уже раненная тварь снова рухнула на землю, дав им маленький шанс. И Гаруз его не упустил.

– Ходу! – заорал он, разворачиваясь и бросаясь к лошадям, которые уже бились, пытаясь сорваться с привязи. На таком расстоянии от настоящей твари из пущи уже никакое зелье помочь не могло.

Первые пять сотен шагов лошади, несмотря ни на какое зелье, прошли галопом, никак не реагируя на все усилия всадников, боящихся, что во все еще царящей в лесу темноте кто-то из лошадей поломает ноги. И… так и произошло. Когда они выскочили на старую вырубку, уже поросшую молодым лесом, конь под Костом попал копытом в яму и с громким хрустом сломал левую переднюю ногу. Но Кост не растерялся и, соскочив с падающего скакуна, прыгнул к вьючной, одним движением скинул с нее вьюк и вскочил ей на спину. Прямо так, без седла.

У дальнего конца вырубки они потеряли еще одну лошадь, напоровшуюся грудью на жердину. Но, слава Владетелю, на этот раз вьючную. Так что боец, к лошади которого она была привязана, просто молча обрубил повод, и отряд в полном составе помчался дальше. Более, опять же слава Владетелю, потерь не было. Но старший группы сумел осознать это далеко не сразу, а только через пять сотен шагов. Ну, когда лошади, похоже, наконец-то переставшие чуять тварь из Запретной пущи, вследствие чего всадникам все же удалось взять их под какой-то контроль, перешли на крупную рысь. Только тогда Гаруз, как и остальные, сумевший-таки справиться со своими лошадьми, оглянулся и торопливо пересчитал своих. Один, два, три… уф, все. Даже стажер держится молодцом. Гаруз шумно выдохнул и просипел:

– На канийский тракт двигаем.

– К границе? – уточнил Кост.

– Да.

– А тварь в людные места за собой не приведем? – поинтересовался Сибан. Гаруз задумался. Вот этого очень бы не хотелось. Хоть тут не Агбер, но земли вроде как дружественные. Да и вообще не по-людски это – такую тварь в населенные места вести… Но его размышления прервал молодой.

– Не должны, – уверенно ответил стажер. – Такие твари за пределами Запретной пущи быстро слабнут и гибнут. Они – ее порождение, и потому вне ее жить не могут. Да и вообще, их необычная живучесть как раз таки вызвана тем, что они все переполнены эманациями пущи. И пока этих эманаций в них много – они способны залечивать даже самые сильные раны. Но когда они исчерпываются – твари сразу же погибают, даже если они не ранены. А мы ее очень сильно поранили, поэтому сейчас эти эманации расходуются очень быстро. А поскольку она сейчас далеко от пущи и восполнить их никак не может, я не думаю, что она протянет дольше чем три-четыре часа.