Любимый корабль Императора - Анна Филатова

— Вы почти не выдержали паузу после смерти Руби-1, сир, — в первый же сказала ему Руби-2. — Может ведь так случится, что через месяц или два какое-нибудь ее сохранение все-таки отыщется. Вы не пожалеете об этом?

— Пожалею, — совершенно искренне сказал Томас. — Это будет ужасно. И ты абсолютно права, я не выдержал паузу, и это было неправильно. В тот момент я не очень хорошо понимал, что ты не можешь заменить Руби-1, потому что будешь совсем другой. Мне была нужна Руби, и я решил создать тебя.

— Вы уже жалеете, сир? Отразится ли это на наших отношениях? Испытываете ли вы негатив по отношению ко мне?

— Что ты, — улыбнулся он. — Как я могу? Ты нисколько не виновата в моих ошибках. И ты для меня… как будто дочь Руби-1 или ее младшая сестра. Вроде бы и не она, но кто-то так тесно с ней связанный… Я тебя еще почти не знаю, но ты уже очень дорога мне.

«И у меня, похоже, какой-то дар гробить дорогие мне корабли».

Руби улыбнулась. Ее аватара сейчас была блондинкой. Томасу все хотелось попросить ее перекраситься в рыжий, но он понимал, что она уже видела аватару Руби-1, все ее версии, и если не стала ее копировать, значит, почему-то не хочет. Блондинка была круглолицая, светлокожая, голубоглазая. Ее волосы слегка вились, а на щеках проступали ямочки, когда она улыбалась. Идеальные зубы. Идеальная кожа. Идеальное всё. Неправдоподобное. Никакое. Впрочем, она только ищет себя. Ей всего три дня. Со временем она наверняка найдет не такой идеальный образ, зато свой собственный. Правда, непонятно, будет ли у нее время на это. Даст ли он ей это время.

— Стоит ли мне относиться к вам как к отцу или брату?

— Однозначно нет, — поморщился он. Это всё усложнило бы. Опять.

— Интерфейс сексуального взаимодействия доступен кораблям на вторые сутки, — прямо сказала Руби. — Если вы хотите, то…

— Я не совсем этого хочу, — мягко сказал Томас.

— Мне ведь нужен опыт, — обиженно сказала она.

— Руби, тебе всего три дня. Успеется еще твой опыт, — ему очень хотелось бы думать, что он говорит правду.

— Я некрасивая, да?

— Ну, это даже не смешно!

— А если так? — Руби-2 глянула на него исподлобья, резко провела рукой по волосам, и длинные светлые локоны сменились рыжим беспорядком. — Так вам больше нравится?

Томас посмотрел на Руби-1. Ненастоящую Руби, но такую достоверную! Это оказалось неожиданно больно, словно он только сейчас понял, что той Руби больше нет, а эта будет совершенно, бесповоротно другой. И, возможно, ему придется делать выбор между ними двумя. Он смотрел на мертвую Руби в исполнении живого корабля, явно экспрессом переживающего подростковый возраст. Надо помнить об этом: она, может, и не ребенок в человеческом понимании этого слова, но она еще не взрослый корабль. Она многого не понимает. Она не нарочно топчется по его больным местам… нет, конечно, нарочно. Но она просто проверяет границы допустимого. Дети, кажется, тоже так делают. Кто-то Томасу такое рассказывал — жена кузена, должно быть. Надо помнить об этом. Но так и свихнуться недолго.

— Да. Так мне нравится больше. Но красота тут ни при чем. Это было довольно жестоко с твоей стороны — напоминать мне о моей потере. Мне сейчас больно, а это значит, что я не в состоянии нормально с тобой разговаривать.

— Но мне скучно!

— Поговори с кем-нибудь из персонала. Соединить тебя с Валерией? Кажется, тебе было с ней достаточно интересно.

— А я хочу с вами, сир! Почему Руби-1 вам нравится больше, чем я? По человеческим представлениям о красоте я гораздо лучше!

— Ты красавица. А она была моим другом. Когда мы узнаем друг друга получше и подружимся, ты будешь нравиться мне больше всех, как бы ты ни выглядела.

Если узнаем. Если подружимся. Слишком много «если».

— Корабли и люди заводят друзей именно поэтому? Чтобы был тот, кому они всегда нравятся?

— Можно и так сказать, — улыбнулся Томас.

Надо было улетать в первый же день после перезагрузки, дать ей время на развитие и изучение людей. Надо было просто махнуть рукой на всю свою дурацкую затею и оставить Руби-2 в покое. Но он задержался на день, а там оказалось, что стоит остаться еще на несколько дней, чтобы лететь прямо в пятый сектор, не возвращаясь в Столицу. Так у него появилось время для общения с Руби-2 и для решения вопросов, которые действительно его волновали. Это было нечестно по отношению к ней. Он должен был дать ей больше, гораздо больше времени, прежде чем подступаться к этой теме. Или он должен был вообще оставить это. Пусть Руби-2 живет себе спокойно, развивается, занимает место Руби-1 или ищет собственную нишу… Томас должен был позволить ей это. Но он не мог. Он мог разве что немного потянуть время.

Три дня он говорил с ней о чем угодно, только не о том, о чем хотел. Три дня Руби-2 не слезала с него, задавая бестактные вопросы и довольно регулярно предлагая секс. Интересно, Руби-1 была такая же дурная в первые дни? И ведь у нее уже не спросишь. У нее сейчас уже ничего не спросишь.

Эта, новая Руби — абсолютно другая личность, отдельная от предыдущей версии. Уже сейчас она другая, и с каждым днем будет отличаться все больше. Если стереть ее и восстановить Руби-1, прямо сейчас, когда Руби-2 еще нет недели, это все равно будет уничтожение личности корабля. Еще одной личности. Он создал ее для решения конкретной задачи, но он совсем не учел, что это с самого начала будет не Руби-1. Он думал, у него будет время до того, как стирание Руби-2 можно будет назвать убийством. Но оказалось, что этого времени у него не было.

Что он наделал? Зачем?! Но что еще он мог сделать?..

***

— Всё это приобретает какие-то нездоровые масштабы, Томас, — сказала Руби-1. — Мне кажется, тебе стоит попросить кого-то о помощи. Медиков или психологов, не знаю, кто тут уместнее. Это граничит с манией, понимаешь?

Она вывалила на стол ворох бумаг: стоп-кадров с ним, Императором Томасом, на каждом листе. На каждом стоп-кадре была своя текстовая врезка: «Корабли гораздо лучше людей», «она не корабль, а я привык иметь дело с кораблями», «по-настоящему положиться можно только на корабли, их память безупречна», «не понимаю, почему корабли не могут занимать планетарные посты», «права кораблей стоило бы значительно расширить, под стать их возможностям», «закон — дело наживное, законы принимаю я». И так далее, и тому подобное.

— Пока я думала, что это просто влюбленность, пусть странная, пусть нездоровая сама по себе, я не возражала. Но в определенный момент накопилась критическая масса наблюдений. И они меня тревожат. Томас, кто, если не ты, будет соблюдать интересы людей Империи? Корабли и сами прекрасно о себе позаботятся. Ты должен заботиться о людях.

Томас сел за стол, погонял по столу фотографии, рассортировал их на три стопки: одну большую и две маленькие.

— Вот это, — показал он на одну из маленьких стопок, — было сказано прилюдно. Как правило, подразумевалось, что это шутка, и насколько я помню, аудитория действительно реагировала смехом. Вот это, — он перевел взгляд на вторую стопку, — я припомнить не могу. Не знаю, в каких обстоятельствах и по какому поводу я это сказал. А вот эта стопка, основная, — это твои личные наблюдения, Руби. Это то, что человек по имени Томас говорит в приватной обстановке своему близкому другу-кораблю. Я действительно примерно так думаю, но иногда за этим стоит также желание сказать приятное, польстить или поддразнить. Чего я не желал при этом, так это диагностики.