Красотки в неволе - Памела Р. Сатран

– Плюну я, пожалуй, на это дело, – сказала она. – Ты, как я погляжу, не хочешь, чтобы я с ним встречалась.

– Нет, нет, что ты! – Пол повернулся на бок и положил руку ей на живот. – Обязательно поезжай. Я хочу, чтобы ты поехала.

– Учти, если я за это возьмусь, нам обоим будет нелегко, – предупредила Дейдра. – Тебе придется больше времени проводить дома, не задерживаться по вечерам, сидеть с детьми и заниматься хозяйством.

– Знаю, – ответил он. Его рука ползла по ее животу. – Ради тебя я готов. Честное слово. Позволь мне помочь. Пожалуйста.

Ну вот, теперь он ее умоляет выйти в широкий мир и снова стать певицей. Интересно, он действительно так думает? Или всего лишь говорит то, что, как ему кажется, ей приятно услышать? Даже немножко обидно. Пусть бы велел ей выкинуть эту затею из головы, заявил, что она нужна ему и детям дома, что давным-давно пора махнуть рукой на мечту, от которой она однажды уже отказалась. Более ответственный человек спас бы Дейдру от ее собственных дурных намерений и желаний, угрожающих благополучию не только ее, но всей семьи. Но нет, этого от него не дождешься. Пол умеет быть только добрым и сочувствующим. А единственное, что он может потребовать, – это чтобы она была счастлива и любила его. На что он, похоже, сейчас и намекает, потихоньку подбираясь к подолу ее шелкового платья.

– Дети… – Дейдра оглянулась на все еще открытую дверь спальни.

– Спят.

– Я так вымоталась, – пожаловалась она. – Выходные выдались такие тяжелые…

– Ты чудесно со всем управилась. Все было великолепно.

Он наклонился и поцеловал ее в щеку, потом в шею, потом в губы. Так нежно. Слишком нежно. Быть может, в этом все дело? Это в его поцелуе, подумала она, закрывая глаза. Вернее – этого нет в его поцелуе. Может быть, если бы он умел целоваться как следует, и дальше все бы у них получилось как следует.

Пожалуй, беспокоиться об этом уже поздно – Пол перешел к решительным действиям: поднял, наконец, подол ее платья, а его поцелуи оказывались все ближе к ее груди. SOS! SOS!

– Мне надо снять платье! – вскрикнула Дейдра, соскакивая с кровати и стягивая платье через голову.

Она аккуратно повесила его на стоящий в углу маленький стульчик с обивкой под леопарда. Потом вернулась к Полу, который в это время выкручивался из собственной одежды. Она старательно избегала его взгляда – не хотела увидеть в глазах мужа восхищение ее телом. Потому что не могла ответить тем же. Нечем тут восхищаться: узкие плечи, длинные худые руки и такие же ноги. Вместо этого она взобралась на него, оседлала, уперлась ладонями ему в грудь. Видит бог, она любит его, правда любит. Но, закрыв глаза и помогая ему войти в нее, Дейдра представляла себе Ника Руби.

Полумрак. Маленькие лампы на столах, бархатные стулья, застарелый запах табака и спиртного. Откуда-то доносятся звуки настраиваемых инструментов. Джульетта не заходила в подобные места лет сто. Последний раз наверняка задолго до знакомства с Купером. Но как только она вошла в клуб, где сегодня вечером играл Ник Руби, ее захлестнули чувства и воспоминания. Анна, Лиза и даже Дейдра, которая всю дорогу ерзала от радостного нетерпения, держались и выглядели совершенно спокойно, а Джульетте казалось, что она вот-вот растечется сентиментальной лужей по полу.

Именно в таких городских клубах, старомодных, обшарпанных и в то же время, как губка напитанных надеждами на счастье, прошли незабываемые мгновения Джульеттиной юности. Как правило, в семье не хватало денег на то, чтобы Джульетта с мамой могли сопровождать папу на выступления. Но если концертная площадка была недалеко от дома или папин контракт включал все расходы, они ездили вместе с ним. По такому случаю мама шила для Джульетты новое сногсшибательное платье. Модель для образца находила в витринах дорогого детского магазина, а потом прочесывала лавочки Ист-Энда в поисках самой лучшей ткани по самой низкой цене. В клубе Джульетта садилась на краешек бархатного стула, чтобы не помять накрахмаленной юбочки, и сосала через трубочку бесплатный молочный коктейль, который надо было растянуть на весь вечер. А потом на сцене появлялся папа, такой красивый, что дух захватывало. Его голос звучал глубоко и сильно, как у кинозвезды, только лучше, потому что он был настоящий и потому что он был ее папа.

От нахлынувших воспоминаний у Джульетты заколотилось сердце и засосало под ложечкой. А ведь она готова была отказаться от поездки сюда: тупик в отношениях с Купером, праздники с их напускным весельем, когда в душе у нее царили пустота и уныние, совершенно выбили ее из колеи. Но сейчас она была рада, что пришла. Рада, как всегда, встрече с подругами и вдвойне – тому, что оказалась в клубе, вернувшем ей счастливые воспоминания детства.

– Не надо было мне надевать такую короткую юбку, – сказала Дейдра, наклонившись через стол. – Я в ней смахиваю на бегемота.

– Ты прекрасно выглядишь, – успокоила ее Джульетта.

Короткая юбка сочного фиолетового цвета потрясающе смотрелась на уже не девичьей, но по-прежнему изумительно стройной фигуре Дейдры. Кроме юбки в глаза бросались высокие замшевые сапоги, гигантские серьги и макияж, на который, очевидно, была ухлопана уйма времени. Анна, прилетевшая прямо с работы, оживила свой уныло-деловой серый костюм желто-зеленой блузкой, и даже Лиза снизошла до защитной рубашки более женственного покроя. Джульетте стало стыдно, что она и не подумала переодеться, пришла в своем обычном наряде – длинный уютный свитер поверх широких штанов неопределенно-бурого цвета, волосы затянула узлом и даже не поменяла очки в черепаховой оправе на линзы, заказанные специально для особо торжественных случаев.

– У них тут есть чего-нибудь пожевать? – поинтересовалась Лиза, оглядывая зал и посетителей.

Народу собралось полно: все столики заняты, и даже вдоль стен в несколько рядов выстроилась публика.

– У меня такое впечатление, что эти люди вообще не едят, – сказала Анна.

В самом деле, Анна и Джульетта – наверное, самые худые женщины в Хоумвуде – выглядели вполне упитанными на фоне толпы худосочных владелиц и владельцев коротеньких топиков и едва державшихся на бедрах кожаных штанов.

– Значит, будем пить, – заявила Дейдра, делая знак официантке. – Если мы собираемся стать завсегдатаями подобных мест, нам придется распроститься с едой.

– Зато пристраститься к наркотикам, – сказала Анна.

– И к табаку, – потянув носом, добавила Джульетта.

Разумеется, здесь уже давно никому не разрешалось курить, но темный воздух до сих пор отдавал привкусом дыма. Джульетта так и видела тонкую струйку, завивающуюся над сигаретой в пальцах матери: любимую «Житан» она приберегала для таких вечеров.

– Кстати, о запретных удовольствиях, – сказала Лиза, извлекая из черной кожаной сумки на колесиках коричневый бумажный пакет. – У меня для вас рождественские подарки.