Тайна музейного экспоната - Алексей Биргер

— Вы не могли, но могли ваши приятели, — ответил Петр Васильевич. — И потом, вы ведь могли бы разведать, повертеться… заглянуть в соседние вагоны, может быть!

Вдруг вам удастся выяснить, кто мыл руки в нашем туалете в то время, когда мы были в ресторане. Дети могут задавать такие вопросы и совать нос туда, где взрослый получит по шапке. А еще, если б вы могли постоянно приглядывать за нашим купе. Ну, то есть не постоянно, а, скажем, когда завтра утром мы пойдем завтракать в вагон-ресторан или еще куда-нибудь отлучимся. Ведь это… Это мог сделать либо псих, либо хулиган! Причем скорее псих, чем хулиган, — он так аккуратно и бережно поставил струны и настроил гитару, что на хулигана совсем не похоже. Но если это псих, сдвинутый на любви к хорошим музыкальным инструментам, — то это вообще страшно! Сейчас он не забрал гитару — а вдруг он посреди ночи пожалеет об этом и явится к нам, решив, что ему такой инструмент нужнее, чем мне, и что я его недостоин! Он ведь просто-напросто прирежет нас во сне! Нет, если мы не выясним, кто это сделал, я всю ночь глаз сомкнуть не смогу!

— Да, — сказал Витька. — Очень странная история. Но я бы на вашем месте обратился к охране поезда. Ведь сейчас в каждом поезде есть несколько нарядов транспортной милиции. Я думаю, они быстро отыщут шутника.

— Обращаться с таким нелепым случаем? — Петра Васильевича опять передернуло. — Что я им скажу? Помогите найти того, кто раздавил пирожные, спрятанные в гитаре?

— Но ведь в любом случае этот кто-то незаконно проник в чужое купе, — рискнула заметить Поля.

Петр Васильевич с глубокой грустью поглядел на нее.

— Я уже сказал, что не хочу становиться посмешищем. И могу это повторить еще раз. Вся надежда на вас, ребята!

— Хорошо, — сказал Витька. — Мы постараемся.

— Только никому из взрослых ни гу-гу! — обеспокоенно предупредил Петр Васильевич.

— Разумеется, — кивнул Витька. — Мы расскажем только нашим друзьям. Они в это время были в вагоне — может, что-нибудь и заметили.

— Спасибо вам! — с чувством сказал их собеседник — муж, аккомпаниатор и человек, замученный диетой. — Я буду намного спокойнее себя чувствовать, зная, что вся ваша гоп-команда стоит, как говорится, на стреме. Да, Ольге я сказал, что хочу расспросить вас о вкусах ваших старших товарищей — ну, этих, руководителей телеканала, — чтобы знать, как построить концерт и с каких песен начинать. Об этом мы и говорили. Поняли?

— Поняли, — закивали ребята.

— Очень на вас надеюсь, — сказал, поднимаясь, Петр Васильевич. — И надо ж, чтоб приключилась такая история! Рассказал бы мне кто — я бы решил, что такого быть не может. А ведь вот…

Опять горестно вздохнув, он покинул купе.

— Ну и ну! — Витька и Поля поглядели друг на друга. Потом Витька фыркнул, Поля тоже, и их долго сдерживаемый смех прорвался наружу. Но смеяться они все-таки старались потише, ведь купе Анджеловой и Сидоренко было за стенкой, и супруги могли услышать слишком громкий хохот. Когда они отсмеялись, Витька сказал:

— А смешного во всем этом деле все-таки мало.

— Ты думаешь, за этим скрывается что-то серьезное? — испуганно спросила Поля.

— Думаю, да, — кивнул Витька. — Смотри, что получается. Сашок выслеживает наркокурьера, который едет в нашем вагоне. И в нашем же вагоне кто-то проникает в чужое купе, залезает внутрь корпуса гитары — идеального тайника для провоза наркотиков, согласись, — радостно выхватывает пакетик с пирожными и бутербродами, раскурочивает его так, как будто внутри пирожных рассчитывает что-то найти, и, обманувшись в своих надеждах, в ярости убегает, по пути выкидывая пирожные и слипшиеся с ними бутерброды в мусор. Что этот некто думал найти? Запаянные пластиковые капсулки с героином, спрятанные внутри пирожных? Что-то подобное?

— Ты не преувеличиваешь? — осторожно спросила Поля.

— Может, и преувеличиваю. Но, согласись, тут и преувеличить не грех. И зачем этому некто понадобилось натягивать струны?

— Да, — согласилась Поля. — Это страннее всего.

— То-то и оно, — вздохнул Витька. — Что ж, если ты не против, я пойду в свое купе и немного поразмыслю над этим делом.

— Ты не думаешь, что нам надо нарушить обещание, данное Петру Васильевичу, и рассказать об этом Сашку? — спросила Поля. — Ведь если ты хоть сколько-то прав, то Сашка эта история должна касаться напрямую.

— И об этом я тоже поразмыслю, — сказал Витька. — Крутится у меня что-то в голове, только никак ухватить не могу!

— Ну, ты ухватишь и все сообразишь, ты ведь умный! — искренне сказала Поля.

Витька пользовался заслуженной репутадней самого головастого из всех друзей. Башка у него и впрямь варила здорово. Можно напомнить, что и во время предыдущего детективного расследования «великолепной четверки» все самые блестящие догадки принадлежали Витьке. Зато если надо было действовать — тут не находилось равных Мишке.

Витька кивком головы поблагодарил Полю за такую веру в него и открыл дверь купе, чтобы перейти в «мальчишечье». И едва успел прижаться к стене — по коридору двигался Сашок, широко расставляя ноги, растопырив руки и не обращая внимания ни на кого и ни на что вокруг.

— Посторонись, пацан! — бросил он на ходу. И, миновав Витьку, постучался в дверь следующего купе.

— Да, кто там? — послышался голос Ольги Анджеловой.

— Я это! — с широкой ухмылкой ответил Сашок. — Порадовать вас спешу!

— Порадовать? — Дверь купе отворилась, певица наполовину вышла в коридор. — Чем?

— Да тем, что все схвачено! — весело сообщил Сашок. — Мы, это, вагон-ресторан под концерт арендуем.

— Вагон-ресторан? — у Анджеловой глаза полезли на лоб.

— К вашим, как говорится, услугам! — Сашок сиял. — А что? На шум жаловаться никто не побежит, места навалом, обстановка располагает. Все эти скатерки-цветочки, а? Я, кстати, и закусончик заказал, а-ля фуршет, как говорят французы, чтоб, значится, после концерта вам не обидно было. Обычно ресторан закрывают в полночь, но тут они в одиннадцать свернутся и выставят посетителей, а сидеть там мы можем хоть до утра. Ну а если вам побольше слушателей желательно или людей жалко, которые опоздали поесть, можно и посторонних пускать. Только велел я предупреждать всех, кого пустят, чтобы тихо заказы делали и ели бесшумно, как рыба об лед, не чавкали там или что. Я так и сказал официантам: если, говорю, певица не против, то что ж, говорю, пускайте, сколько там влезет, только сразу предупреждать, чтоб не чавкали. Кто будет чавкать — урою! Вот так.

Самсонов и Игорь, в начале рассказа Сашка выглянувшие из соседнего купе и внимательно слушавшие, зааплодировали. Польщенный Сашок чуть дернул головой, будто сдерживая внезапный порыв раскланяться.