Полоса прибоя - Анатолий Галкин

– Ребята, я вот самый молодой, а самый мудрый. Кто из вас подумал о легком завтраке на вершине? А я еще вчера закинул в багажник воду, соки и кое-что съедобное… Ольга, ты взяла с собой что-нибудь?

– Ничего, Сильвер не взяла. Ты и правда очень мудрый.

– А ты, Денис, взял?

– И я, дурак, не взял.

– А ты, Ванда?

– Вчера вечером я, мой милый, о других вещах думала. И совсем не о жратве.

Под эти шутки все потихоньку сдвигались к Хонде вишневого цвета, к той машине, где в багажнике лежит газировка и разные вкусные соки.

Славик элегантно достал ключик, открыл багажник и откинул крышку. Все четыре головы заглянули внутрь и замерли…

В огромном багажнике японской Хонды уютно лежал знакомый человек… Нет, не человек! Так говорят только о живых. А это был труп. Тело. То, что остается от человека после его смерти.

Только Денис Носов четко помнил имя этой бывшей личности – постоялец отеля Стручер Артем Тарасович Комар.

* * *

Маклер Баторин проснулся, но не открыл глаза и даже не пошевелился. Он продолжал делать вид, что спит. Ему надо было в деталях вспомнить вчерашний день. Не все, а только приятное, только то, что хотелось вспоминать…

С трудом он достал на месяц две «девятки» – синюю себе и красную Галине.

Он вообще ходил вчера перед Шустровой как павлин. Комплименты говорил, подарки разные презентовал. И весь вечер держал обаятельную улыбку… Почти весь вечер!

Понятно, что Галина не устояла, и вот теперь он проснулся в ее номере. В ее кровати.

Алексей Николаевич чуть подвинулся назад и сразу уперся спиной в теплую спящую Шустрову. Это приятно, когда тебе сорок пять, а ей двадцать пять… Чисто психологически приятно.

Они уже давно работали вместе, но эта часть их жизни была какой-то неустойчивой. Фактически у них не было никакой совместной личной жизни.

Кто они друг другу? То не муж с женой, то не брат с сестрой. И не любовники даже. Так, добрый молодец с красной девицей.

Алексей никогда не был против законного брака с родственной душой. Но он не хотел навязываться. А Галина проявляла к нему чисто деловой интерес… Конечно, в ее характере страсть к деньгам перевешивает все остальное.

Баторин открыл один глаз и осмотрелся… Так получилось, что вчера он проник в эту спальню в полумраке. Галина делала вид, что никак не хочет его пускать, и лишь постепенно отступала под напором его активности. Это такая у нее была манера. Ей потом было приятно, что она сопротивлялась, а не отдалась с желанием.

Спальня была точно такой же, как и у Алексея. Только картины на стене были другие. У него Лондон в тумане в стиле Моне. А здесь театральный Бродвей под Ренуара.

Он почувствовал, как Галина зашевелилась, потянулась и начала вставать, стараясь не разбудить его… Он хотел оглянуться и увидеть, как она одевается, но удержал себя. Шустрова этого не любила. Не потому, что стеснялась. Нет! Но так она представляла их взаимоотношения. То, что случилось вчера вечером – было и прошло! Сегодня утром они деловые партнеры и должны быть в форме. В том смысле, что полностью одетые и без всякой лирики.

Галина вышла в гостиную, предоставляя Баторину возможность сделать то же самое.

Он встал… Странная она, Шустрова. Вчера поздним вечером обиделась на какую-то его невинную шутку и исчезла куда-то на целый час. Правда, и у него были серьезные дела в это время. Хватит лирики! Баторин застегнул брюки и бодрым шагом вышел в гостиную.

– Как настроение, Галина?

– Прекрасное, благодаря твоим заботам.

– Да, я вчера старался!

– Я не об этом, Алексей Николаевич. Я о синей папке, которую мы добыли… Теперь, когда нам ничего не мешает, пора работать. И еще, Леша, ты не знаешь, зачем мы поселились в разных номерах? И зачем нам две машины?

– Но в Киеве я понял, что мы друг другу не очень доверяем.

– Это верно.

– Я так понял, Галя, что мы ищем сокровища не совсем вместе. Или вместе, но каждый для себя.

– Ты, Леша, понял, что сказал? Ты реально представляешь этот цирк? Давай забудем об этой глупости… Вместе, но отдельно! Чушь… Я предлагаю: вместе, а по результатам – пятьдесят на пятьдесят.

– Согласен!

– И еще: находим, делим и разбегаемся. Никаких контактов!

– Страшное условие, Галина. Ты мне не совсем безразлична. И если…

– Никаких «если»! Это мое непременное условие.

– Согласен. Находим сокровище и разбегаемся… А ты еще спрашивала, зачем нам две машины. Это, чтоб быстрее в разные стороны лететь…

Они разложили на журнальном столике содержимое синей папки и стали разбирать тексты и схемы…

* * *

Депутат Кулябко знал, что работать придется и в законном отпуске. Евгений Борисович очень бы обиделся, если бы здесь в Ливадии его не нашли и не предложили бы совершить что-то на общую пользу. На общую – это в том смысле, что Родина получит свое, а проситель и депутат еще больше.

В Ялте на пана Кулябко вышел местный мэр Палий Федор Федорович.

Все получилось очень естественно. Мэр проводил инспекцию гостиниц в Ливадии и случайно встретился с депутатом Рады, которого знает в лицо вся Украина и большая часть остального мира.

Мэр пригласил Кулябко на мальчишник. Все это было обставлено такими намеками, что Евгений Борисович не смог отказаться… Опять же его Оксана заявила, что расклеилась из-за погоды и весь следующий день будет лежать вместе с мигренью.

Кулябко мог захватить своего шофера на голубом Ниссане, но сообразил, что в данном случае лишний свидетель будет…лишний.

Утром три машины заехали в Ливадию и выстроились перед отелем Стручер. Авто были черные и огромные, как старые членовозы. Они развернулись так синхронно, что показалось – это они приехали: Сталин, Рузвельт, Черчилль…

Кулябко увезли в порт, и уже через полчаса он был на борту яхты со скромным названием «Ялта». Рядом стояло судно чуть побольше, под названием «Крым». И еще больше – «Украина».

На яхте кроме команды было лишь трое из местного начальства: сам мэр, главный мент Ялты и самый большой денежный мешок города – владелец почти всего, включая футбольную команду.

Как только Кулябко ступил на палубу, рыжий матрос отдал концы, и яхта начала набирать ход, огибая маяк.

Ялта удалялась, но Кулябко этого не видел. Началось приятное заседание в кают-компании. Вкусов депутата Рады никто не знал, но действовали наверняка. Никаких устриц и фрикасе с бешамелью. Простой поросенок, элементарный осетр целой тушкой, икра в ведерках, всякие рябчики и местные фрукты-овощи. Все, что приятно русскому желудку!.. Как и украинскому!

С первых слов мэр попытался произнести тост на мове, но Кулябко его остановил: