Тайный Санта - Триш Арнетьо

Едва ступив в массивное фойе, она сразу поняла, что вечер будет незабываемым. Они продадут дом Заре. Она была в этом уверена.

В отличие от Генри, Клодин решила, что ей хочется снова увидеть Монтагю-хаус. Она ощущала это как потребность совершить паломничество. Все восхищались Генри и его блестящим дизайном, но ничего бы не было, если бы не она. Никто не догадывался, что все случилось только благодаря ей, и раньше это ее совершенно не беспокоило. Она получила землю, она убедила банки, она помогла Генри справиться с отвратительными подробностями приобретения, чтобы он мог дать волю своему таланту и создать что-то незабываемое. Ничего бы этого не было без нее.

С первого же раза, когда он, много лет назад, привез ее сюда полюбоваться видом, уже тогда она знала, что ее будущее, их будущее и эта земля будут связаны. Это был один из немногих участков, оставшихся на плоскогорье, с захватывающими дух видами на Скалистые горы во всех направлениях. Да, то, что случилось, было прискорбно, но история запада изобиловала гораздо более жестокими разборками. Важно было то, что они сделали это место красивее, чем оно было, когда нашли его, построив жемчужину Аспена.

Их захватил процесс, как это часто случается с первыми проектами, и они тщательно распланировали каждую стадию. Клодин продала его еще до завершения всех работ семейной паре. Она вдруг осознала, что Лайонсам тогда было примерно столько лет, сколько им с Генри сейчас. Лайонс[19] — прекрасная фамилия для таких, как они, — кинопродюсера и наследницы империи супермаркетов. Гламурная пара, идеальные покупатели для ее первой сделки. Они поддерживали связь все эти годы, посылали к ней клиентов, что было так важно в начале, при запуске бизнеса. Но сейчас Лайонсы стали тяжело переносить зиму, они слишком стары, и им пришлось искать убежище в Скоттсдейле. Первой они позвонили Клодин. Они помнили, какая она была умная, с какой бескомпромиссностью вела переговоры, когда они покупали у нее дом. Лайонсы настояли, чтобы она занялась его продажей. Однажды она уже нашла прекрасных владельцев, она сможет сделать это снова.

Обставляя дом, Лайонсы отдали предпочтение классическому колорадскому стилю. Мебель была деревенская, но не потертая. Уютная, но не простецкая. Изобилие кожаных поверхностей. Клодин выбрала несколько кресел, чтобы гостям было на чем сидеть, и большой стол для подарков, а всю остальную мебель первого этажа велела убрать в спальни наверху.

Вечер вот-вот начнется. Клодин была готова. Она выбрала черную шелковую блузку от «Александр Маккуин», кожаные штаны и леопардовые туфли «Маноло», которые добавляли несколько дюймов ее и так высокой, тонкой фигуре. Она знала, что Зара оценит кружевные манжеты и высокий воротник немного в стиле панк, намекающие на родство душ. Довершала костюм цепочка с медальоном в стиле ар-деко — Клодин нравился намек на тайну, которую обещал медальон. Впрочем, она оставила его пустым, как напоминание самой себе никогда не предаваться ностальгии. Они с Генри будут хорошо смотреться рядом — он в зеленом бархатном пиджаке, который она ему приготовила, — сама элегантность, идеальная пара, встречающая гостей в вестибюле на фоне гранд-лестницы. Лестница была для Генри особым предметом гордости. Он смоделировал ее по образцу лестницы в Капитолии Денвера. Мраморные ступени были низкими и глубокими, резной дуб перил по-королевски венчала начищенная медь.

Клодин прошлась по комнатам (кругом кипела работа), наблюдая за последними приготовлениями к вечеринке. На кухне повара заканчивали готовить закуски, раскладывая по тарелкам те, что подаются холодными. Вареные креветки на рисовых крекерах, крохотные овощные кебабы. Строились десертные башни, ярус за ярусом сладких соблазнов. Один из официантов выкладывал на блюдо сырные палочки и наполнял миски глазированными орехами. Другой складывал фигурки из салфеток. Третий перемещался из комнаты в комнату, по тряпке в каждой руке, убеждаясь, что ни на одной из поверхностей не осталось ни пылинки. Клодин просила компанию, предоставляющую кейтеринг, прислать самых красивых официантов, и те не подвели. Все были молоды, чуть за двадцать, с тонкими, стройными фигурами, какие бывают у людей, большую часть своего времени посвящающих катанию на лыжах. Их активность подчеркивал пианист, разминавшийся на «Стейнвее».

В гостиной бармен начищал стаканы и охлаждал вино. Он был красивее всех присутствующих, с черной челкой, падающей на глаза. Клодин подошла к нему.

— У моего мужа наполовину седые волосы и голубые глаза, которые невозможно пропустить. Он не пьет, и я стараюсь поддерживать его в этом желании. Немного притворства никому не повредит, так что, будь добр, постарайся, чтобы его коктейли выглядели как алкогольные. Подавай их в тех же бокалах, понятно?

— Конечно.

— Прошу оставить это между нами.

Поскольку Луизы еще не было, Клодин сама повесила свое пальто, «Кавалли» с тигровым принтом. Жаль, что теперь Зара не сможет сделать ей комплимент. Будь погода немного получше, после игры они собрались бы с чашками горячего шоколада вокруг одного из кострищ — прекрасный шанс продемонстрировать еще и это удобство. Ну что ж, просто маленький сбой в плане. И ничто не испортит ее отличного настроения. Она обхватила свой подарок двумя руками. Гладкая серебряная оберточная бумага, прохладная на ощупь. Плющ, обвивающий подарок, как зеленая колючая проволока, вместо ленты. Джулс будет расставлять другие подарки, но пока вокруг никого не было, Клодин лично поставила свой в центр стола.

Он был счастлив остаться в одиночестве, ему требовалось это время в машине, чтобы собраться с мыслями. Трансформироваться в версию себя самого, способного провернуть то, что он задумал. Было бы неплохо вспомнить что-нибудь хорошее и сконцентрироваться на этом. Может быть, все еще сохранились его инициалы? Он вырезал их в тайном месте и даже Клодин не сказал, это был секрет между ним и домом. Он ощущал потребность оставить свой знак. Сначала он думал об этом как художник, подписывающий картину, но с годами эта подпись стала все больше походить на признание. Глубоко вырезанные HC[20], заклеймившие и его и дом, чтобы ни тот ни другой не забыли, что случилось на этом месте.

Он включил подогрев сиденья и попробовал несколько раз улыбнуться в зеркало заднего вида.

Барабаня пальцами по рулю, он пообещал себе не думать об этом дольше секунды… любимый «Мейкерс Марк»… успокаивающее позвякивание льда в стакане… нежное журчание струи… Только одна хорошая вещь случилась после… по крайней мере, он бросил пить.

Он был в трех милях от дома.

Две мили от дома.