Пестрые истории - Иштван Рат-Вег

Каждый лоточник держал в руке корзину, а в другой тарелку. Корзина была полна известным товаром, из которого можно было выбирать, а на тарелку клали деньги. Если покупатель спрашивал, сколько с него причитается, ответ, как правило, был таков: «чем больше дашь, тем больше заслужишь перед святыми».

После такого шантажа женщина несла свое благостное приобретение в часовню. Поцеловав, клала пред очи святых.

Была ли на самом деле какая-нибудь польза от этого трехдневного прощального хода? Очевидец утверждает, что была.

И не только замужним женщинам, но девицам и вдовам тоже.

Обет

Считалось, что против бесплодия помогает обет. Раздача милостыни, пост, обещание совершать добрые дела могут принести желанное благословение.

В семье Бонапартов сохранилась память об одном необычном обете.

Летиция Рамолано была очень красивой девушкой. В девицах она не засиделась. Адвокат из Аяччо, Карло Бонапарте попросил ее руки и женился на этой совсем еще юной девочке-подростке. Именно по молодости лет она в супружестве долгое время оставалась бездетной.

Бесплодие на Корсике считалось постыдным. Неродящую женщину в народе не уважали, презрительно называли: ипа mula. Мулиха (от слова «мул»).

Чтобы такой позор не пал на всю семью, матушка мужа, дама благочестивая, посещающая церковь, дала обет, что за каждого ребенка, который родится у Летиции, она будет слушать в день по одной службе. В день по одной, две, даже и по три службы, — великое дело! — она и так каждое утро первым делом шла в церковь.

Да, но что же получилось?

Сеньора Летиция вдруг начала рожать здоровых детей. С перерывами в год или более один за другим на свет появились: Жозеф, Наполеон, Люсьен, Элиза, Луи, Паулина, Каролина, Жером. Всего восемь!

Количество прослушиваемых служб резко увеличилось, и к тому времени как будущая Madame Mère завершила процесс деторождения, несчастной свекрови пришлось в день с великим благочестием прослушивать по восемь служб. Обет взять назад невозможно, слово надо держать. Целый день приходилось просиживать в церкви, забросив все домашние дела[169].

Жизнь на водах

Это отрывок из письма Поджо Браччолини[170].

Этот очень известный, теперь уже знаменитый своим сборником шуток писатель-гуманист и папский секретарь, в 1417 году совершил поездку в собор в Констанце. По пути заехал на воды в Баден, свои впечатления он описал в письме другу по имени Николо Николи. Самые дорогие гостиницы имели свои роскошно оборудованные купальни. Дамы и господа вместе посиживали в их водах, однако их разделяла дощатая стенка, однако в ней были прорезаны небольшие окошки, через которые можно было переговариваться, заглядывать, даже просовываться, однако же все в рамках добрых нравов. Насколько таковыми были старинные нравы купален.

Все равно стыдливости было воздано, пусть и символично. Однако спуск в купальню был общим, так что отдыхающие обоего пола так или иначе сталкивались. Но все же на мужчинах спереди болтался фартучек, а женщины выступали в подобии полотняных рубах. И вот последнее «однако»: эти рубахи сбоку или посредине распахивались до талии, а мужчины имели еще и возможность подсматривать в окошки и т. д.

Все это папский секретарь-гуманист описывал не по слухам, а видел своими глазами. Над бассейнами проходили галереи для зрителей, там могло свободно собираться общество уже одетых мужчин.

Дальше он описывает подробнее эти самые невинные радости купален:

Игры происходили на большом лугу. Опять пение, музыка, потом способствующие непосредственному соприкосновению танцы и имеющие целью освежение духа игры в мяч. «Сад Эдемский не мог быть лучше этого!» — вдохновенно восклицает наш автор, которому «ничто человеческое не чуждо».

Но довольно о письме. Оно дает ощутимо прочувствовать чудные результаты баденского курорта. Несколько недель лечения уже давали себя знать, особенно если женщины держались предписанных правил, а мужчины «опускали обычные степени ухаживания».