Чингисхан. Демон Востока - Алексеева

актуальной. Восточный консул даже не сомневается теперь, что Италия падёт, за ней Иберия, а после и Галлия, сейчас охваченная смутой, а там готы доберутся и до Африки.

Не если, а когда Эйрих установит единую власть в Западной Римской империи, он просто обязан будет устремить свой взор на Восток. Всё происходит слишком быстро, Антемий не успевает, у него даже столичная стена ещё не закончена, как бы он ни старался ускорить строительство. Время, когда можно было ослабить готов, уже прошло, нужно что-то срочно предпринимать, пока можно что-то поделать и есть человек, способный вести войска не хуже вандала Стилихона…

— Консул, — произнёс Антемий, когда официальная часть была закончена и император полностью сфокусировался на дарах. — Следуй за мной.

/ 30 июня 411 года нашей эры, Западная Римская империя, Венетия и Истрия, г. Равенна/

— Сраные болота… — раздражённо процедил Зевта, выливающий из своего сапога мутную водицу.

Жара, гнус, какая-то мутная и чавкающая жижа под ногами — вот так их встретил главный город Западной империи.

— Одна из причин, почему римляне выбрали это место своей столицей, — произнёс Эйрих, сидящий на ящике с философским выражением лица. — Рим таким удачным стратегическим преимуществом похвастаться не может.

Епископ Рима, Бонифаций, прислал в сенат своего представителя и просит включить Рим в состав Готской республики, но с сохранением всех привилегий Вечного града, взамен предлагая поспособствовать сдаче Равенны. Его, естественно, послали, но сделали это мягко. Как сообщают приезжие торговцы, епископ объявил об уходе из Рима, после чего отправился в Карфаген, под крыло к защитнику веры, императору Флавию Гонорию. Верная паства его отправилась вслед за ним, как и двор. Огромные деньги и богатства, естественно, тоже. Ещё одна причина не останавливаться на Италии…

Равенну пришлось брать в осаду, но полководцем назначили консула Зевту, а Эйрих тут для временной поддержки. Все понимают, что взятие Равенны — это тривиальная задача, ведь с моря она уже заблокирована двумя десятками боевых дромонов, взятых в Массилии. Оказалось, что морякам тоже нужен свой кусочек земли, поэтому целая флотилия изменила императору и отказалась идти в Карфаген. Изначально они хотели защищать свой родной город, Массилию, но потом, осознав, что обороняться бессмысленно, они решили перейти к готам. Тем не менее, Эйрих не отменял и не уменьшал заказы на верфях, потому что для контроля Внутреннего моря нужно очень много кораблей.

Столица, оставшаяся без морского снабжения, могла рассчитывать только на оставшиеся запасы, а это очень неблагодарное дело, потому что населения там много, причём часть этого населения искренне не понимает, чем так плохи готы с их идеями…

— Скоро я иду на Рим, — произнёс Эйрих. — Поэтому долго тебя поддерживать не смогу.

— Не переживай, справлюсь как-нибудь, — надел сапог Зевта. — Вчера мне снился сон, сынок…

— И какой же? — поинтересовался претор.

— Странный, — вздохнул Зевта. — Будто бы я в могиле лежу, в Паннонии. Не знаю как, но я точно знал, что я в Паннонии. Вокруг дружина Бреты лежит и сам Брета прямо рядом со мной. Холодно было и… обидно как-то… К чему это?

— Не знаю… — ответил на это Эйрих. — Может, спросишь Хильдо?

— Язычница, — поморщился отец. — Хотя иногда не хватает толкователей снов…

Знахарка пошла вслед за ними, потому что одной в Паннонии ей не выжить. Сейчас, насколько знал Эйрих, она живёт близ Вероны — вышла замуж за какого-то вдовца, получившего свой надел и продолжает свою нечистую работу. Трогать её никто не смеет, потому что слишком много людей обязаны ей своим успешным рождением и спасением от недугов, но отношение к ней примерно такое же, как у Зевты.

— Всё равно, если беспокоит, лучше сходи, — посоветовал Эйрих. — Язычница не язычница, а кое-что в этих делах смыслит. Или можно к отцу Григорию обратиться.

— Вот! — хлопнул себя по бедру Зевта. — Вот к нему и схожу!

— Даже ехать никуда не придётся, — усмехнулся Эйрих.

— Чего это? — слегка удивился отец.

— Была у меня беседа с ним, перед отправлением в Равенну, — ответил Эйрих. — Он собирается ставить тут арианский собор — деньги уже из Сената выбил, поэтому останется тут надолго.

— Если не забуду этот сон, потолкую с ним, — вздохнул Зевта. — Ты когда выходишь?

— Как придёт письмо от Сената, — пожал плечами Эйрих. — Смутные вести приходят с востока… Сенаторы обеспокоены активностью восточных римлян, которые, как говорят, принимают сейчас у себя западного консула Флавия Аэция.

— Опасный сукин сын… — процедил Зевта. — А Сенат… Они считают, что угрозы от римлян больше нет.

— Я знаю, — вздохнул Эйрих. — Только вот подробности битвы римлян против мавров говорят об обратном. Не знаю о качестве римского войска, но Флавий Аэций показал, что хорошо разбирается в стратегии и тактике. А его элегантное решение задачи сбора мавров в одном месте — это должно войти в мою «Стратегемату»…

Свой давний труд он не забросил. Виссарион вписывает, когда появляется время, новые мысли Эйриха и сейчас уже достаточно ёмкий трактат включает в себя всё о тактике степняков, всё о тактике старых римлян и немного о тактике римлян современных. Последнего немного, потому что принципиально нового они не изобрели, развивая то, чего достигли предки, а кое-что упростили или вовсе упразднили. Это не значит, что их тактика хуже и менее действенна, наоборот — в столетиях битв друг против друга (2) они разработали некоторое количество отличных тактик борьбы против римского легиона…

Правда, Эйрих, пока что, не нашёл времени, чтобы осмыслить уже узнанное о тактике современных римлян и включить в свой трактат. Но время появится, возможно, этой зимой, чтобы усадить Хрисанфа, Виссариона и Ликурга за пергаменты и начать диктовать свою мудрость.

«Обязательно нужно перевести всё это на готскую письменность», — подумал Эйрих. — «А то потомки подумают, что это написали какие-то римляне».

— Это угроза, — произнёс отец. — Я вижу, дружинники и воины видят, а сенаторы заняты тщательным обсасыванием и облизыванием нового эдикта о налогах на торговлю…

— Дело нужное, — усмехнулся Эйрих. — Торгаши, если обложить их правильным налогом, способны принести казне солидную прибыль. Но да, сейчас не очень подходящее время, чтобы фокусироваться на мирных делах. Пока мы брали города в Сельской Италии, консул Флавий Аэций разбивал мавров. Пока мы устанавливали свою власть, он изымал легионы из Иберии, Мавритании и остальных подконтрольных провинций. Из Сицилии, насколько я знаю, он вывел даже городские гарнизоны — некому защищать остров, поэтому его даже завоёвывать не надо. Нам нужно срочно начинать готовиться к войне, потому что Аэций затеял всю эту активность не просто так.

— Они хотят вернуть Италию, — вздохнул консул Зевта. — И, скорее всего, попытаются.

Самое плохое, что есть в этих обстоятельствах — Италия ещё не перешла под полный контроль Сената. На юге есть крепкие города, которые точно придётся осаждать и брать штурмом. Теперь курульные советы и префекты крепко задумаются, стоит ли сдавать город или лучше дождаться возвращения императора.

— Если к нему присоединится Восточная империя… — произнёс Эйрих. — Дела наши будут плохи.

— Надеюсь, наши договорённости с Флавием Антемием всё ещё в силе, — отец почесал бороду.

— Если римляне получат основания полагать, что сдюжат нас совместными усилиями, все договоры будут стоить дешевле чернил, коими написаны на пергаментах… — ответил на это Эйрих.

Консул Антемий, как и должно государственнику, блюдёт интересы своей державы, а не собственного кошеля. Он будет действовать из блага для Восточной империи, а благо для неё сейчас — избавиться от неожиданно усилившихся готов.

Эйриху в прошлой жизни приходилось принимать тяжёлые и неоднозначные решения, поэтому он понимал римского консула. В момент, когда Аларих вёл своё великое войско против остготов, казалось, что кто угодно лучше, чем визиготский рейкс, идущий в сторону Константинополя. И тогда альтернативой выступал договороспособный Эйрих, поэтому Антемий не мог принять другого решения. Возможно, восточному консулу сейчас кажется, что лучше бы Аларих, чем Эйрих…

— Поскорее разберись с Римом и обстоятельно побеседуй с командирами легионов, а я, как закончу тут, начну давить на сенаторов, — произнёс отец. — Будет очень глупо, если римляне атакуют, а мы будем не готовы.

Примечания: