Маленький друг - Донна Тартт

Где же он ее видел? И вдруг воспоминания хлынули широким потоком — это же бабушка Робина, его одноклассника, только жила она тогда в совершенно другом месте, в таком огромном особняке, как же он назывался? Ну да, «Дом Семи Невзгод» — такое чуднóе имя! Когда Дэнни был маленьким (он уже и не помнил, сколько ему тогда было лет), его один раз пригласили туда на день рождения Робина. Он хорошо запомнил тот визит — огромные комнаты, полутемные, таинственные коридоры, высокие потолки, старинные люстры со свечами.

В те дни Дэнни частенько бегал по улицам, когда приходилось дожидаться отца из бильярдной, и как-то раз забежал во двор одного дома, где увидел Робина, одиноко играющего около крыльца. Минуту они стояли и настороженно смотрели друг на друга, как два маленьких диких зверька, а потом Робин сказал:

— Я люблю Бэтмана.

— Я тоже люблю Бэтмана, — сказал Дэнни, подошел к Робину, и они тогда вместе играли до самого вечера.

А потом Робин взял и пригласил к себе в гости весь класс (поднял руку, встал и обошел всех, оставляя на столе конверты с приглашением). Дэнни долго потом хранил этот конверт. У него самого никогда не было никаких дней рождения, дома никому в голову бы не пришло ему что-то подарить, а отец запрещал ему ходить в гости к другим мальчикам, чтобы «не нахватался идей». Однако в тот раз всех детей повезли на автобусе, поэтому и говорить домашним не пришлось. Дэнни ожидал, что их повезут к дому Робина, который ему очень нравился, но вместо этого они уехали далеко за город через хлопковые поля, по длинной аллее, обсаженной огромными деревьями. Дэнни тогда порядком струхнул, поскольку понятия не имел, как он будет оттуда выбираться. К тому же у него не было подарка. В школе он попытался соорудить подобие подарка из выброшенной кем-то игрушки «Киндер-сюрприза», обернув ее в лист бумаги, вырванный из тетради, но у него не было скотча, и в результате творение его рук выглядело просто ужасно — совсем не так, как полагалось выглядеть настоящему подарку.

Однако, похоже, никто не заметил, что он пришел с пустыми руками, по крайней мере никто ему ни слова не сказал. И вблизи дом не выглядел так величественно, как издалека, — по правде говоря, он вообще разваливался на части, ковры были проедены молью, от потолка отваливалась штукатурка, обои во многих местах отставали от стен. Та самая старая дама, бабушка Робина, руководила всеми, она была такой высокой, прямой и страшной, что дети испуганно замолкали, когда она входила в комнату и нависала над ними, хмуря брови. Но когда они стояли около стола, она передала ему самый большой кусок белого торта на стеклянной тарелочке, с огромной кремовой розой и большой буквой Д от слова «ДНЕМ». Она оглядела своими светло-зелеными глазами столпившихся вокруг стола детей, перегнулась через стол и сунула тарелку прямо в руки Дэнни, стоявшего позади всех, как будто специально выбрала лучший кусок именно для него.

Точно, это была та самая дама, Э. Клив! Он не видел ее ни разу с того самого времени. Потом «Дом Семи Невзгод» дочиста сгорел при пожаре — огонь осветил ночное небо на несколько миль вокруг. Дэнни помнил, каким взглядом его отец обменялся с бабкой, как будто они ничего другого и не ожидали, так и знали, что этим все закончится. Несчастье заносчивых «аристократов» было отличным поводом позлорадствовать, тем более что Гам в юности собирала в тех полях хлопок. Да, бедная старая дама поистине низко пала, если живет в таком маленьком бунгало после своего огромного особняка, и это показалось Дэнни грустным и почему-то загадочным. И Робин давно уже мертв. Робин был хороший, добрый, щедрый мальчик, а какой-то грязный обдолбанный мерзавец взял да и убил его, наверное, просто так, развлечения ради, без всякой цели. В школьном коридоре он тогда удивился, увидев миссис Мартер (противную училку с толстой задницей и начесом на голове, которая однажды заставила Дэнни целую неделю проходить в желтом женском парике за какой-то проступок, о котором он уже и не помнил) без обычного шиньона. У нее были красные, заплаканные глаза, и она что-то возбужденно шептала на ухо другой учительнице. А на следующем уроке миссис Мартер объявила: «Класс, у меня для вас печальные новости», и Дэнни вначале подумал, что она просто разводит их, однако, когда она велела им достать мелки и нарисовать родителям Робина прощальные картинки, он понял, что она не шутит. Он тогда нарисовал Бэтмана, Человека-Паука и всех четырех черепашек Ниндзя, которые стояли, взявшись за руки, около дома Робина. Он хотел нарисовать их в сражении — освобождающими Робина из рук злодеев, но у него получилось плохо, поэтому он нарисовал новую картинку, где они стояли и смотрели прямо перед собой. Подумав немного, он нарисовал себя тоже, немного в стороне. Он знал, что подвел Робина. Если бы он не попался на глаза их кухарке и она не помчалась за ним по улице со шваброй в руке, Робин вполне мог бы быть сейчас жив.

Однако чувство опасности с тех пор не покидало Дэнни — ведь они с Кертисом болтались по улицам с утра до вечера. А вдруг маньяк так и бродит где-то поблизости? Хотя Кертиса легко было уговорить спрятаться, он не переставал болтать на своем птичьем языке и заткнуть его было невозможно. Но, несмотря на невменяемость Кертиса, Дэнни предпочитал компанию младшего братишки полному отсутствию таковой. Не было ничего хуже, чем бродить по пустынным, темнеющим городским улицам в одиночестве. Любой звук пугал его, любое движение в темноте чужих дворов приводило в ужас. А то, что он почти никогда никого не видел, почему-то еще сильнее убеждало его в существовании таинственного маньяка, настолько хитрого и неуловимого, что он был практически неуязвим. Дэнни начали мучить кошмары, пару раз он даже просыпался в мокрой постели.

Хотя Дэнни не был плаксой (отец не позволял «распускать нюни» даже Кертису), один раз он не выдержал и разревелся прямо посреди семейного ужина в присутствии отца и братьев. Отец, конечно, сразу же дал ему повод поплакать как следует, а после жестокой порки Рики Ли поймал его за ухо в коридоре. «Небось он был твоим дружком, сучонок», — прошептал он.

— Небось тебе жаль, что это не ты помер… — раздумчиво прошепелявила Гам.

И на следующий день Дэнни пошел в школу другим человеком, притворяясь, что ничего не боится, хохоча и хвастаясь и рассказывая небылицы о том, чего не было и быть не могло. Как будто он завидовал Робину, его посмертной славе… Хотя чему завидовать — пусть жизнь и не баловала Дэнни, по крайней мере он был жив. Пока.

Тренькнул звонок над дверью, и на пороге закусочной появился Фариш, сжимая в руках промасленный пакет. Увидев пустую машину, он остановился как вкопанный. Дэнни медленно вышел из стеклянной будки, так же медленно пошел навстречу брату: правило номер один — никаких резких движений. В последние дни поведение Фариша становилось все более непредсказуемым и даже опасным.

Фариш повернул голову в сторону Дэнни — глаза его совсем остекленели.

— Что ты там делал? — спросил он.

— Мм, ничего особенного, просто просматривал телефонную книгу, — пробормотал Дэнни, пытаясь обойти Фариша слева и сохраняя на лице нейтральное выражение вежливого внимания. В такие минуты любой пустяк мог вывести Фариша из себя, тогда он бросался на окружающих как сорвавшийся с цепи бешеный пес. Вчера, например, он с такой силой бухнул на стол стакан с молоком, что отбил у него дно.