Маленький друг - Донна Тартт

— Мда, с ней стоит потолковать.

«Да, — думал Дэнни, — мне есть, о чем ее спросить. Например, почему до последнего времени я ее в жизни не видел, а теперь она попадается на каждом шагу со своей черной китайской стрижкой и этими пронзительными глазищами на бледном лице? Почему это лицо по ночам бьется о мое окно и мелькает перед глазами, как гигантская бабочка „мертвая голова“?»

Он так давно не спал, что теперь, как только закрыл глаза, сразу же провалился куда-то в странную страну с заросшими тростником озерами, с темными утесами, выступающими над пенистыми бурунами воды. И тут же увидел ее маленькое лицо, опутанные водорослями; она шептала что-то, но ее заглушали цикады своим равномерным стрекотом и скрежетом; он уже почти понимал, что она говорит, но не мог разобрать…

«Я не слышу тебя», — сказал он.

— Чего ты не слышишь? — сказал Фариш над его ухом.

Ох ты черт, вот же перед ним черная доска приборов, слева пресвитерианская церковь и изумрудно-зеленая ухоженная лужайка перед ней. Дэнни несколько раз моргнул и вытер пот со лба.

— Ничего, — сказал он.

— Эй, — бодро сообщил ему Фариш, — я помню, как во Вьетнаме такие же мелкие девки-камикадзе, или как их там, бегали, обвязавшись гранатами. Такие вещи вытворяли, не поверишь! Знаешь, малявки на многое способны, чего взрослому человеку и в голову не взбредет.

— Ага. — Дэнни прекрасно помнил, как в детстве Фариш заставлял его, и Юджина, и Рики Ли, и Майка выполнять за себя всю грязную работу. Они и в окна лазали, и замки отмычками вскрывали, пока их жирный брат накачивался в машине наркотой.

— Ну, поймают сопляка, ну и что, — продолжал развивать свою мысль Фариш. — Ну, отправят в колонию, только и всего. Я вас всех обучил ремеслу еще до школы. Да Рики Ли начал лазать в окна, едва научился ходить…

— Боже всемогущий, — сказал вдруг Дэнни трезвым голосом и сел прямо. В зеркале заднего вида он ясно увидел девчонку — она вывернула из-за угла и шла прямо на них.

Харриет шла вдоль ряда тенистых деревьев, задумавшись, повесив голову и не глядя по сторонам. Она свернула на улицу, ведущую к пресвитерианской церкви, как вдруг увидела, что дверцы машины, припаркованной у обочины, резко распахнулись. Тысячи искр мгновенно вспыхнули в ее мозгу, а сердце покатилось куда-то вниз — это был «транс Ам»! Голова Харриет еще не успела осознать серьезность грядущей опасности, а ноги уже свернули в сырой, заросший мхом двор церкви и понеслись дальше.

Церковный двор боком примыкал к садику миссис Клейборн (аккуратно подстриженные кусты гортензии, маленький парник), а за ним начинался задний двор Эдди, отгороженный забором метра в два высотой. Харриет пронеслась вдоль забора, надеясь найти какую-нибудь лазейку, но уткнулась в сетку-рабицу, окружавшую участок миссис Давенпорт. В панике Харриет полезла на сетку, цепляясь пальцами за ее звенья, верхние острые концы сетки намертво зацепились за ее шорты, оцарапали ноги. Подстегиваемая страхом, Харриет дернулась изо всех сил и, вырвав клок материи, свалилась на землю по другую сторону забора.

Позади нее в узком проходе между кустами послышалось тяжелое дыхание и топот ног. В саду у миссис Давенпорт практически ничего не росло, спрятаться было негде, и Харриет быстро перебежала двор, открыла задвижку на калитке и выскочила на улицу. Она хотела было вернуться к дому Эдди по дороге, но в последнюю секунду что-то удержало ее. Вместо этого она понеслась прямо вперед к дому О'Брайантов. Она была уже на середине улицы, когда из-за угла медленно вывернул «транс Ам». Тут же взревел мотор, и автомобиль рванул прямо на нее.

Значит, они разделились — ловко придумали! Харриет заметалась как заяц, потом нырнула под сень елей, огораживающих двор О'Брайантов. Забора там не было, и Харриет бросилась к маленькому домику, в котором мистер О'Брайант хранил инструменты для чистки бассейна и где он часто коротал вечера. Она схватилась за ручку, подергала — заперто! Господи, какой ужас! На секунду растерявшись, она с тоской взглянула в темное окно домика на аккуратные книжные полки, на очертания стола и лампы и опрометью бросилась вправо. Ничего не выйдет — опять забор. Харриет побежала вдоль забора, уже не понимая, куда. За забором заходилась от бешеного лая хозяйская собака. Одно ясно — на улицу выбегать ей нельзя, надо запутывать следы внутри квартала.

Сердце стучало у нее в горле, легкие были как в огне, ноги дрожали. Харриет опять резко повернула налево. За ее спиной раздавался топот тяжелых сапог. Харриет мчалась как ветер, меняя направление, пролетая мимо чужих садов и дворов, мимо калиток и заборов, перескакивая через низкие изгороди и пролезая под высокие. Один раз она напугала маленького ребенка — увидев ее, он тут же сел в песочницу и открыл рот, видимо, для истошного вопля, но ее уже и след простыл. В другой раз она перемахнула через низкую изгородь и встретилась лицом к лицу с уродливым, похожим на бульдога стариком, который как раз выходил из дома на крыльцо. «Эй ты, а ну убирайся!» — закричал он с таким злобным видом, что Харриет, которая замедлила бег в надежде на помощь, отшатнулась, как от удара, и юркнула в его открытую калитку.

Она бежала дальше. В этом квартале она никого не знала, и, значит, помощи ждать было неоткуда. Ну зачем, зачем она позволила загнать себя сюда, на незнакомую территорию? «Ну давай, думай же, думай!» — изнемогая от усталости, твердила она себе, как вдруг заметила припаркованный у обочины желто-черный пикап Честера с кузовом, наполненным банками с краской и садовой утварью. Харриет повернулась и наугад устремилась во двор, ближайший к припаркованной машине. Он был огорожен аккуратно подстриженными кустами, и ей пришлось пролезть сквозь них, чтобы попасть внутрь. Там она чуть не упала в объятия изумленного Честера, который стоял посреди двора и неторопливо навинчивал распылитель на водяной шланг.

— Эй, — закричал он изумленно, — с какого перепугу…

— Где тут можно спрятаться?

— Спрятаться? Ты что, совсем с ума съехала? Здесь тебе не площадка для игр! — От возмущения он лишился дара речи и только грозил ей перепачканной в земле рукой. — А ну давай вали отсюда…

Харриет дико огляделась по сторонам — на вкопанном в землю черном столбе была подвешена стеклянная кормушка для птиц, сбоку стоял стеклянный игрушечный парник, двор окаймляла живая изгородь из лавра, вдоль которой были посажены пышные, но очень низкие розовые кусты…

— А ну давай отсюда, я не шучу! Смотри, какую дыру ты проделала в изгороди!

Вымощенная камнями тропинка вела через засаженную маргаритками бархатную лужайку к аккуратному сарайчику, выкрашенному в цвет дома. Харриет стрелой понеслась туда, влетела внутрь, бросилась на пол, забилась под скамью, скорчившись за мотком шланга для полива, и закрыла руками голову. Тишина. Мужские голоса. Харриет зажала себе нос, чтобы не расчихаться от пыли, в груди у нее горело, голова болела, и все тело нестерпимо чесалось. Опять голоса: бу-бу-бу. Что можно так долго обсуждать? «Что они могут мне сделать? — пронеслось у нее в голове. — Если они придут за мной, я заору. Да, надо орать и бежать, орать и бежать». Если они затащат ее в машину, то все, конец. Почему-то она была уверена, что уже никогда не сможет выбраться оттуда живой. Нет, конечно, Честер так просто не позволит им забрать ее. Но ведь Честер один, и к тому же он черный, что он может сделать против двух молодых белых мужчин? Минуты текли, а потом она увидела приближающуюся к сараю длинную тень. Честер! Старый негр приоткрыл дверь и сказал своим сухим, немного скрипучим голосом: