Дочь Хранителя - Ирина Шевченко

— Вот, тэр Алез, я о нем говорил.

— Охотник? — спросил у Лайса отделившийся от компании человек.

Все еще не понимая, что к чему, он рассеянно кивнул.

— Мы тоже, — с мрачной улыбкой произнес мужчина. — Алез Марега. Пояснения, надеюсь, не нужны?

Пояснений не требовалось. Кто же не слышал о капитане Марега и его охотниках? Но увидеть человека, о котором в Марони ходили самые невероятные слухи, Эн-Ферро довелось впервые.

Тэру Марега было около пятидесяти. Невысок, полноват, лысоват — редкие темные волосы, зачесанные набок, умело скрывали обозначившуюся плешь. Лицо некрасивое, но не отталкивающее: густые, словно вечно насупленные брови, из-под которых сверкают узкие черные глаза, орлиный нос, тонкие губы и гладко выбритый квадратный подбородок.

— Моим ребятам поручено прочесать окрестности, — продолжил мужчина, убедившись, что его собеседник понимает, с кем говорит. — Есть вероятность, что кто-то из участников обряда, в котором пострадала ваша сестра, скрылся в лесу. Шансы, конечно, небольшие, но и ими пренебрегать не стоит.

Он умолк, оценивающе оглядел карда, прикидывая что-то в уме, а затем спросил:

— Не хотели бы принять участие… в охоте?

Варианты есть всегда.

— Не откажусь, — кивнул Эн-Ферро. — Но я хотел бы повидать сестру. Нужно передать вещи…

Он снова рискнул — капитан мог согласиться подождать. Но на этот раз расчет оказался верным.

— Теряем время. Передайте с прислугой, вон парнишка у ворот. А с утра уже приедете…

— Ничего не хочешь объяснить, Брайт?

— Позже.

— А ты разве не с нами?

— Не сейчас. С Алезом поедешь. Только на рожон не лезь…

Эн-Ферро вскочил в седло и направил кера вслед за капитаном.

В успех затеваемого мероприятия он, как и Марега, особо не верил. Но зато появилась уважительная причина не показываться в школе.

И новые вопросы, на которые мог ответить только погнавший кера в противоположную сторону Брайт…

Часы в коридоре лечебницы давно отсчитали полночь, но спать Иоллар не собирался. А о том, что все же заснул, догадался, уже открыв глаза и судорожно глотая ртом воздух. Ну и сон! С детских лет не случалось подобных кошмаров. Виделись потоки лавы, похожие на реки кипящей крови, непроходимые джунгли, кишащие хищными зверьми и скользкими гадами. И будто бы он шел по этим джунглям, продираясь через сплетения тугих стволов и колючих ветвей, уворачиваясь от цепких когтистых лапок бросающихся в лицо гигантских летучих мышей, к побережью мутно-зеленого моря, туда, где вырастала над пышной зеленью нелепая и пугающая башня. И рад был бы развернуться и бежать прочь от этого места, хоть обратно в дикий тропический лес, хоть с обрыва в море, а то и вовсе броситься в раскаленную лаву — лишь бы не слышать мерзкого скрипучего голоса, зовущего его с верхнего этажа блестящего зеркальными стеклами небоскреба. Так нет же — распахнулись широкие двери, подкатила услужливо прозрачная кабина лифта, и понеслись перед глазами полоски-этажи. И нет спасения, как и нет сочувствия в прекрасных и безразличных глазах фальшиво улыбающейся девушки: «Господин Дивер ждет вас». А в светлом, обитом деревом кабинете, когда, кажется, даже сердце перестало биться, тот же зловещий голос, что привел его сюда: «Ты забыл о своей клятве, мальчик?»

Сон? Или напоминание? И оборвалось все так внезапно, что не успел ничего и сказать, объяснить, что хоть и просьба эта нелепая, ничего он не…

— Ил!

…забыл.

Забыл обо всем и сразу.

Галла

Видимо, неприятные пробуждения теперь станут нормой. В предыдущий раз очнулась на холодном камне, скрученная по рукам и ногам, сейчас с трудом продрала глаза на чужой кровати в чужой же комнате. Хвала богам, не связанная и относительно живая. Сквозь высокие, ничем не занавешенные окна лился тусклый утренний свет, а на маленьком столике все еще трепетали лепесточками желтого пламени несгораемые магические свечи. Поднапряглась и села, уже более-менее понимая, где нахожусь: только в одном замке Марони на межкомнатных дверях висят такие вот звукоизолирующие заклинания. Ну и герб школы на украшающем стену гобелене — тоже подсказка. Но я отчего-то первым делом заметила именно это заклинание — аккуратненькое, как по учебнику, плетение. Странно, до этого ведь спокойно через такие двери проходила и никаких чар не видела. Я вообще их раньше не видела, до того как…

О боги, Ил! Он же…

Нет. Глубокий вдох. С ним все хорошо. Выдох. Хорошо. Я сама видела, как он открыл глаза, а потом поднялся. Даже сказал мне что-то, кажется. Ведь не приснилось же мне все это? Не приснилось?!

Только начала паниковать, как тихо, без скрипа приоткрылась дверь.

— Наставник!

Тэр Марко еще более взъерошенный, чем обычно. Глаза уставшие, покрасневшие. Но в целом вид вполне довольный. Даже улыбка на губах.

— Выспалась? — Он прикрыл за собой дверь и опустился на стул рядом с постелью. — Как себя чувствуешь?

— Живой, — сказала я честно. — А как там… ребята?

Хотелось расспросить об Иле, но я не решилась.

Медведь нахмурился, отвел взгляд.

— С твоими друзьями все в порядке, — произнес он медленно.

От этих слов мне стало не по себе, потому как четко в тот момент осознала, что под моими друзьями учитель подразумевает только Рису и Ферта.

— А с остальными?

Он снова опустил глаза. И я поняла.

— Сколько? — Голос прозвучал глухо и сдавленно.

— Двое. Кайт Неви и Томас Элфи.

Томас Элфи, так его и звали. Томас. Парень-целитель, первый, кого я увидела, очнувшись на затерянном в холмах кладбище. Еще имя его вспомнить не могла, хотя, казалось бы, что может быть проще — Томас — имя, принесенное на Саатар из другого мира, с родимой моей Земли, Томасом из Эрсилдуна, которому в не прочитанных мной до конца «Записках об идущих» посвящена целая глава. А Кайта я помню очень хорошо: один из старших учеников, специализировался на бытовой магии, часто ассистировал разным преподавателям на практических занятиях. Рыжий такой, веснушчатый, совсем ничего не унаследовавший от отца-эльфа — обычный человеческий мальчишка: круглые оттопыренные уши и неизменная улыбка во весь рот.

Томас Элфи и Кайт Неви — я запомню.

— Но если бы не ты, погибших было бы намного больше.

Если бы не я? Неужели тэр Марко не знает? Да если бы Ил не пришел в себя, не освободился бы сам и не освободил меня, вот тогда бы никто не выжил. Только его и нужно благодарить за спасение. А я даже спросить о нем боюсь.

— Наставник, — все же решилась я, — с нами был один…